Я резко затормозил: мы подъехали к пиццерии. В пути я так и не успел привести в порядок содержимое своей башки. Даже о скорости некогда было думать. Поэтому, как только я остановил мотоцикл, Эбби соскочила – и в крик. А я не мог не рассмеяться:

– Это был допустимый максимум.

– Да! Для автобана!

Она рывком распустила длинные волосы, собранные в забавный пучок, и расчесала их пятерней. Потом снова собрала и закрутила. А я не мог оторвать от нее глаз, – наверное, именно так она обычно выглядела по утрам, когда вставала с постели… Чтобы отвлечься, я стал прогонять у себя в голове первые десять минут фильма «Спасти рядового Райана». Кровь. Крики. Вспоротые животы. Гранаты. Артиллерийские залпы. Опять кровь.

Я открыл дверь:

– Не бойся, Голубка. Со мной ты в безопасности.

Эбби сердито протопала внутрь, не обратив ни малейшего внимания на мой галантный жест. А ведь она была первая девушка, ради которой я снизошел до роли швейцара.

Войдя в пиццерию вслед за Эбби, я направился к своему любимому угловому диванчику. В середине зала, за несколькими столами, сдвинутыми вместе, заседали парни из футбольной команды. Они тут же просекли, что у меня свидание, и не оставили это без комментариев. Я сжал зубы. Мне не хотелось, чтобы Эбби слышала их вопли.

Чуть ли не впервые в жизни я показался себе каким-то неловким. Но вскоре замешательство прошло. Эбби села напротив меня – злая, раздраженная, – и ко мне вернулась прежняя веселая самоуверенность.

Я заказал два пива. Официантка внаглую со мной заигрывала, и на Голубкином лице появилось брезгливое выражение. Я разозлил Голубку, хотя даже и не старался.

– Часто здесь бываешь? – процедила она, косясь на официантку.

Черт, Эбби, кажется, ревнует! А может, и нет… Может, ей просто противно смотреть, как женщины на меня вешаются. Такое тоже вполне вероятно. Эх… От этой девчонки голова идет кругом!

Я постарался принять невозмутимый вид и, опершись локтями о стол, небрежно проговорил:

– Ну что, Голубка, может, расскажешь о себе? Ты ненавидишь мужчин вообще или только меня?

– Пожалуй, только тебя.

Я издал смешок:

– Надо же! И за что такая честь? Кстати, ты первая девушка, которая возненавидела меня до того, как мы занялись сексом. А еще ты не суетишься, когда разговариваешь со мной, и не пытаешься привлечь мое внимание.

– Я не притворяюсь. Ты мне действительно не нравишься.

Неплохо!

– Если бы я тебе не нравился, ты бы сейчас здесь не сидела.

Моя настойчивость принесла свои плоды: Эбби перестала хмуриться, морщинки вокруг глаз разгладились.

– Ты, может, и неплохой человек: я ничего такого не говорила. Просто не люблю, когда обо мне судят только по тому, что я женщина. Женщины разные, и если у меня есть влагалище – это еще не основание для каких-то выводов.

Тут я уже не мог сдерживаться: сначала давился от смеха, а потом заржал во всю глотку. Так, значит, Эбби не считала меня законченным подонком. Просто ей не нравилось, как я обставляю свои отношения с женщинами. Это легко уладить. Я почувствовал огромное облегчение и захохотал так, как не хохотал уже несколько лет. А может, даже никогда.

– О господи, Голубка! Я от тебя просто балдею! Мы с тобой должны подружиться! И пожалуйста, не спорь: возражения не принимаются.

– Я не против того, чтобы дружить. Но это не значит, что ты можешь каждые пять секунд пытаться залезть мне в трусы.

– Ты не собираешься со мной спать. Я помню.

Ура! Она улыбнулась. Эта улыбка открыла передо мной целое море заманчивых возможностей. У меня в мозгу уже замелькали порнографические картинки, но я вовремя затормозил: обидно было бы сразу прервать нашу странную дружбу, которая едва завязалась. Я улыбнулся Эбби в ответ: