– Кошмары? – густые брови сошлись на переносице, а совершенно белые усы обеспокоенно шевельнулись.

– Всего понемногу. Как будто на качелях. То просыпалась от страха, то смеялась так, что не хотелось, чтобы это заканчивалось. Невероятно грустно и больно. А потом в один момент меня накрывало чувство безграничного счастья и тепла, – Мелестина задумчиво покрутила кружку в руках. Ночь вообще была очень странной и неспокойной.

– Может, это воспоминания возвращаются?

– Не знаю. Я так и не смогла уловить ни одну картинку. Всё больше ощущения, какие-то цветные пятна.

– Не расстраивайся, Мэл, – Хорхе нежно погладил её по кудрявым волосам. – Я уверен, что когда-нибудь всё вернётся. Ты же помнишь, что сказали врачи. Всё придёт само, когда ты меньше всего будешь этого ожидать.

– Я уже ничего не жду. Столько времени прошло, – Мелестина обречённо вздохнула и по привычке сжала тоненькое колечко, висевшее на цепочке у неё на шее. Единственное, что осталось от прошлой жизни.

Хорхе проследил взглядом за её рукой:

– Я не знаю, что произошло. Но уверен, что на всё есть причина.

Кажется, они уже столько раз об этом разговаривали. Хорхе задавал ей миллион вопросов, пытаясь натолкнуть хоть на какую-то мысль, пробудить хоть какие-то воспоминания. Но всё было тщетно. Мелестина не помнила ничего до того момента, как несколько лет назад очнулась в больнице.

– Ладно, давай не будем об этом. У нас много дел на сегодня. Ни к чему мне все эти мысли. Пора открывать офис. Ребята скоро придут. Да и у нас сегодня записано несколько прыжков. Нужно уложить парашюты и подготовить снаряжение.

Хорхе тепло улыбнулся своей молодой помощнице, которая распушила волосы, словно стряхивая с себя плохое настроение, и направилась к выходу из комнаты персонала. Кажется, ему действительно послали её небеса.

– Так странно. Ты ничего не помнишь о себе, но с лёгкостью управляешься со всеми этими верёвками. Не говоря уже о том, что единицы женщин умеют пилотировать самолёт.

Мелестина только пожала плечами:

– Видимо, когда-то это было как-то связано с моей жизнью. И я рада, что хоть что-то не изменилось.

– Привет, пап, – проводив Эшли до машины, Даниэль вошёл в дом. Счастливая улыбка всё не сходила с его лица. Эта ночь была гораздо лучше, чем он мог от неё ожидать.

– Привет, – посмотрев на сына, Алекс удовлетворённо кивнул сам себе и вернулся к своему занятию, сосредоточенно перебирая музыкальные диски, сидя прямо на полу большой гостиной. Он был рад, что, по крайней мере, у его детей всё хорошо. Полчаса назад звонила Мишель и в красках рассказывала ему, как они с близнецами проводят каникулы. И хоть он и позволил себе немного покричать на дочь за ночной побег из дома, но Алекс глубоко ценил, что она всё-таки не стала скрывать это от него.

– Что ты делаешь? – Даниэль с любопытством посмотрел на раскиданные по полу пластиковые коробочки.

– У меня всю ночь крутится в голове одна песня, но я никак не могу её вспомнить. Вот пытаюсь найти.

– Что за песня? Может, я смогу помочь?

– Я не помню ни текст, ни название. Так что это будет проблематично, – откинув очередной музыкальный сборник, Алекс устало провёл руками по волосам.

– Тогда, может, и смысла нет копаться во всём этом старье?

– Мне кажется, я не успокоюсь, пока не найду её. Она как назойливая муха в голове. К тому же я чувствую, что это очень важно. И как-то связано с Жизель.

– С мамой? – Даниэль удивлённо вскинул брови, усаживаясь на диван. Они практически никогда не говорили о ней. Слишком больно было вспоминать. И тем необычнее было то, что отец упомянул её имя сразу после того, как та ему приснилась. – Я… Я видел её сегодня…