Ну да, эту историю он слышал, и не раз.

– Тогда к нам тоже забрел чужак, говоривший сладкие речи, притворявшийся человеком… И мы принесли его в жертву, отдали светлым богам его кровь и его силу. Тогда их гнев прекратился, и многие, кто мог тоже погибнуть, как ты, остались в живых.

Вот об этом Мирко не знал, и глянул на волхва недоверчиво.

Тот улыбался, грустно и отстраненно, а прозрачные глаза Огнеяра смотрели куда-то в сторону, в прошлое.

– Так что нельзя убить человека – ты прав, – сказал он, посмотрев на мальчишку. – Покон запрещает такое и грозит карой суровой. Но лишить жизни чужака – благое дело. Особенно если принести в жертву истинным богам ради всеобщего процветания.

– Ты же хочешь, чтобы нам всем стало хорошо, как тогда, десять лет назад? – осведомилась тетка Светлана, и Мирко задрожал.

Он не мог назвать дядьку Рината, друга, чужаком… он его спас, а потом слушал…

Или это хитрый обман, чтобы обольстить? Посеять вражду и сомнения?

– Давай вместе помолимся Макоши-родительнице, пусть очистит душу твою, – предложил Огнеяр. – Дарует тебе мудрости, чтобы ты понял, что истинно, а что нет.

Мирко встал на колени, привычные слова сами полились на язык, мысли успокоились. Всем сердцем он воззвал к богине, в руках которой целый мир, и заплакал в третий раз, но теперь от облегчения, поскольку боль ушла из сердца, и стало там тепло и покойно.

Хотя немножко пусто.

Есть свои, родичи, люди истинной веры, кто сделали ему много добра, вырастили и воспитали. И есть чужак, невесть кто, явившийся из леса, говоривший сладко и интересно.

Если выбирать, кому поверить… разве можно выбирать?

– Ну вот и хорошо, – сказал верховный волхв, когда молитва закончилась. – Понял? Уяснил, что с тобой случилось?

Мирко кивнул, в неизвестно какой уже раз шмыгнул носом и нахмурился.

Он мужчина, русич, а распустил нюни… и ради кого… чего?

– Тогда пойдем. Ты должен присутствовать на жертвоприношении вместе со всеми, – Огнеяр потрепал мальчишку по плечу.

– Может быть, не надо? – спросила тетка Светлана. – Он и так настрадался…

– Надо-надо, – в ласковом голосе верховного волхва прозвенела сталь. – Ничего. Обряд необходимо провести сейчас, пока солнце восходит, поднимается, набирает силу… Увидеть же его должны все. Увидеть и запомнить накрепко, что есть добро, а что зло.

Следом за взрослыми Мирко выбрался из погреба и вскоре оказался в капище, где собралась вся деревня, от древней, редко выходившей на улицу бабки Искрении до младенца двух недель от роду. Прибежали и собаки во главе с черным мрачным Бураном.

Вскоре показался дядька Ратобой с ружьем, толкавший перед собой дядьку Рината.

– Опомнитесь! – воскликнул тот, едва завидев толпу. – Что вы творите, люди?

– Замолчи, нелюдь! – рявкнул Здравобор, и русичи поддержали его дружным гулом, а кто-то из мальчишек бросил в чужака тухлым яйцом, так, что то расплылось на щеке грязным бело-желтым потеком.

– Представьте, что волхвы бросили вас! Ушли в Запретное Капище и пропали! – продолжал кричать дядька Ринат. – Вовсе не вознеслись к богам и не провалились в ад! Укатили на той машине, что там спрятана! Что у тебя там, Огнеяр, уазик или джип? Прихватили деньги, на вас зараб…

– Заткните ему рот! – громыхнул верховный волхв, и приказ тут же оказался исполнен.

Мирко стоял, сжав кулаки, и повторял про себя, точно молитву:

Принести чужака в жертву истинным богам – благое дело.

Благое дело.

Благое…

– Вернуть женщин к очагу!

– Какую кочергу? – выметнулась из душа гура Алала – мокрая, предельно женственная. – Не смей трогать, ручка деревянная! Кочережка моя, забей себе как гвоздь! Твое – творило с растворилом, их и юзай, а мое ни-ни.