— Прости, Рой, — хрипло проговорила она. — Я сегодня не в себе. Дай мне несколько минут.

— Три, — кинул фотограф, едва пошевелив яркими губами.

Он надел колпачок на объектив камеры и отошел к столику с кофемашиной.

— Чтоб тебя, — тихо проговорила Лариса, дав волю злости.

— Так лучше, — неожиданно бросил Эслей через плечо, не поворачиваясь. — Я узнаю Лара, которой восхищался на показах. Покажи мне стерву.

«Будет тебе стерва, еще какая, — мрачно повторила Лариса мысленно. — У него глаза на затылке? Сенсоры на ушах?»

Эслей налил себе кофе и бросил помощницам:

— Принесите ей настоящие фрукты. Мне нужен аромат таноа.

Одна из девушек протянула Ларисе спелый мягкий плод пурпурного цвета с тонкой кожицей, через которую, казалось, вот-вот просочится наружу сок.

— Кусай, — велел фотограф, взяв в руки камеру, — сделай так, чтобы я что-то почувствовал. Что-нибудь, кроме скуки.

За годы общения с мужчинами, страстными и не очень, Лариса поняла, что у каждого свой триггер. И то, что их заводит, не остается без внимания и темпераментных женщин, потому что каждая из них в душе мечтает стать соблазнительницей. Вот вам и наживка для потенциальных покупателей продукта, в данном случае – духов.

… Глаза, взгляд из-под ресниц, изгиб тела…

Лариса откусила от «плода желаний», ощутив, как с подбородка по шее на полуобнаженную грудь течет сок. Мякоть была сладкой и ароматной…

… Отклик со стороны фотографа… она почувствовала его так же реально, как ощущала вкус фрукта.

Ее не остановили, только ассистентка принесла влажные салфетки и новый фрукт в крошечной паузе между щелчками фотоаппарата.

Вновь защелкала камера.

… Ева, сжимающая таноа в руке… капли сока, зависшие в кадре…

… Вот она тянется к плоду на дереве, сладострастно изгибаясь…

… Устало прислоняется к стволу, тоскливо глядит на добычу, словно вспомнив: у всего есть цена, одумайся, пока не поздно…

Щелчки камеры прекратились.

— Молодец, Лара Бэклер, мы сработаемся, — из-за режущего глаза софита донесся удовлетворенный голос Эслея. — Перерыв.

Тошнота начала подкатывать к горлу сразу после того, как Лариса укусила фрукт. К концу фотосессии она с трудом сдерживала спазмы.

Нервное – и к гадалке не ходи.

Пришлось признать: Лара – не актриса. Она не умеет отделять роль от себя самой. И она только что прожила маленькую жизнь, которая ей не понравилась. Ее заставили прожить эту жизнь, вот в чем беда.

В туалете ее вывернуло над унитазом. Впору было подумать, что ее опять отравили, Но Лариса и душой, и разумом осознавала: это что-то энергетическое. Гадкое, навязанное, не ее.

Ее предположения тут же подтвердились.

— Ты только что спустила в унитаз мою магию, — холодно проговорил кто-то снаружи кабинки. — Просто тупо выблевала. А я так старался.

Голос был мужской. Пятьдесят процентов насмешки и пятьдесят – легкого удивления. Эслей.

Лара скрипнула зубами. Ее отношение к фотографу сменилось от восхищения до полному неприятию.

— Вообще-то, это женский туалет, — хрипло сказала она, изо всех сил толкнув дверь.

Рой отступил. Он рассматривал Лару с легкой улыбкой на ярких губах. А ей хотелось разбить о его голову унитаз.

Какая-то девушка сунулась было в уборную и с испугом, увидев Эслея, выскочила.

— Ты маг? — спросила Лара, добравшись наконец до ледяной воды.

Во рту было кисло, таноа хоть и отличался приятным вкусом, послевкусие оставлял нездоровое. Нет, как не любила Лариса тропические фрукты, так и не полюбит, даже в другом теле.

— Я альв, — презрительно бросил Эслей. — Мы все маги.

— Ну да, ну да.

Холодная вода была упоительно сладкой. Хотелось засунуть под кран голову. Только от этого легче не станет, жар находился внутри.