Вычищенная до блеска квартира (с клиниговой службой Лариса легко и непринужденно расплатилась банковской картой) теперь нуждалась только в одном – расхламлении.

Лариса принялась методично вываливать из шкафов одежду и стаскивать ее на диван в гостиной.

Казалось, вещи никогда не закончатся. Диван был погребен под пестрыми тряпками, а в шкафу еще висели прогнувшиеся под их тяжестью вешалки.

Устав, Лара сделала перерыв на кофе и оценила вид с балкона, оплетенного лианами, в тенистом уголке которого пряталась плетеная мебель – столик и кресло. Дом-полумесяц медленно вращался, позволяя, при известном терпении, увидеть реку и живописные холмы.

Плановую инвентаризацию Лариса провалила – такое количество шмоток описи не поддавалось.

Пришлось разложить одежду по принципу новизны и поношенности. Впрочем, как таковых поношенных вещей в гардеробе Лара не было – по крайней мере, у нее хватало сил вовремя от них избавляться.

В бытность стилистом Лариса встречала людей, иногда весьма обеспеченных и известных, неспособных расставаться с отработавшей свое одеждой. Кому-то казалось, что набранный после родов вес однажды сдастся и уйдет, и можно будет снова щеголять в брендовом платьишке, купленном в Париже в молодые годы. Кого-то терзала ностальгия, кому-то была невыносима сама идея оторвать от сердца вещь, на которую были потрачены деньги.

В конце концов, свалка одежды в гостиной обрела более-менее упорядоченный вид. В отдельную кучу Лариса сложила вещи с ценниками и сертификатами. Их еще можно было продать. Остальное… нет, для благотворительности это были слишком шикарные шмотки.

Кое-что она отложила для себя: длинный летний сарафан изо льна или какой-то похожей на него ткани, пару джинсов, футболок и предметов нижнего белья, платье-сафари ниже колена, шерстяной свитер (и неизвестно как попавшие в гардероб утепленные брюки в тон), пижаму с мишками и несколько пар обуви – спортивной, на низком и среднем каблуке.

Пространство на столе, под столом и рядом со столом заняли сумки, коробочки с шарфами, шляпками, дорогой бижутерией, непрактичным нижним бельем, и кольца ремней.

К аксессуарам Лара была особенно неравнодушна. Это Лариса вполне понимала: труднее всего устоять перед шелковым шарфиком, нахально лезущим в глаза, когда расплачиваешься на кассе.

— И что мне с этим всем делать? — иронично спросила она, отступив к дверям. — Мне-то теперь жить где? Эмиэль, поищи в инфотоке сайты с барахолками. И, видимо, придется нанять человека, чтобы все это сфотографировать и выложить на страницу.

В этот момент в дверь постучали. Нет, ПОСТУЧАЛИ! Заколотили, одним словом.

Лариса растерялась. Даву и Сежа, скорее всего, терпеливо бы ждали у видеозвонка. Марго сначала позвонила бы. Кто еще мог с таким энтузиазмом требовать аудиенции?

— Тану Фэриль, — меланхолично сообщил впавший в депрессию Эмиэль. — Откроете подруге?

— У Лара есть подруга? — озадаченно уточнила Лариса, схватившись за индифон. — Фото имеется? Покажи мне ее... Ладно, предположим. Тоже модель?... Так я и думала. Откуда ты знаешь, что это она?

— Наши устройства сопрягаются, — если бы голосовой помощник разговаривал с видео, его аватар несомненно закатил бы глаза.

Лариса включила камеру и звук на видеозвонке. Худощавая девица с всклокоченными волосами колотила в дверь щупленьким кулачком.

— Лара, открой! Не игнорируй меня! Ну пожалуйста! Я знаю, знаю! Я бессердечная дрянь! Нет, я мерзкая тварь! Но я не могла приехать к тебе в больницу! Это все Гата… ты же его знаешь! Мы опять поссорились! Я услышала в новостях…! Ну прости меня, Лара! Лара, ты там жива?!