– Привет, извините, – вежливо сказал я диджею, – вы не знаете, что такое редкий грув?

Он уставился на меня.

– Что?

– Редкий грув. Это жанр такой… вы знаете, что это?

– Конечно, знаю, – сказал он с явным отвращением к моему невежеству. Выйдя из-за вертушек, он провел меня в самый дальний уголок магазина. – Вот, – сказал он, показывая на отдел фанка и соула.

– О, значит, редкий грув – это фанк и соул? – спросил я.

– Вроде того, – ответил он и ушел.

У меня на самом деле было немало пластинок Джеймса Брауна и несколько старых записей северного соула. Хватит ли мне этого? Сегодня мне должны были заплатить 100 долларов, так что я вполне мог купить пластинок с редким грувом на 100 долларов. Я просмотрел ряды пластинок: Isley Brothers, The Meters, Funkadelic. Все эти альбомы у меня уже были. Я что, сам того не зная, уже стал диджеем в жанре редкого грува? Я купил несколько малоизвестных фанковых компиляций и пошел домой, практически уверенный в том, что поставлю нужную музыку и сохраню работу.

В три часа утра я сидел на крыше «Марса» и играл песню Лин Коллинз. Ночь была теплая и ветреная; я приклеил четвертаки к звукоснимателям, чтобы их не сдуло с пластинок. Фли и Энтони из Red Hot Chili Peppers встали передо мной и пьяно уставились на пластинку, которую я играл.

– Это клево, – сказал Фли. – Что это?

– Лин Коллинз, – авторитетно заявил я. – Это редкий грув.

– Что такое редкий грув? – заплетающимся языком спросил он, слегка покачиваясь; Энтони уже куда-то оттащила красивая девушка с высветленными волосами.

– Ну, фанк и соул, – сказал я. – Наверное.

– Клево. О, я Фли.

Он протянул мне руку, я пожал ее.

– Привет, я Моби.

Он кивнул и отошел. Песня Лин Коллинз закончилась, и я поставил Cissy Strut группы The Meters. Люди на крыше зааплодировали, а Фли и Энтони пустились в пьяные танцы со своими подружками. Юки вышел на крышу, увидел танцующих и улыбнулся мне. Похоже, в этот раз меня тоже не уволят.

Я посмотрел на часы. Через четыре часа мне уже нужно было быть в пути на Мартас-Винъярд: я собирался поехать с моей «временами все еще девушкой» Джанет и несколькими ее друзьями на ретрит[6], организованный «Братством христиан в университетах и школах». Я буду спать на двухъярусных кроватях с другими мужчинами-христианами, а Джанет – с женщинами, в другом конце ретрит-центра. Во время христианского ретрита все должны были выполнять какую-то работу, и я уже подписался мыть посуду.

Но сейчас я играл редкий грув на крыше «Марса». Снова подошел Фли.

– Офигенная песня, чувак! – воскликнул он и снова пожал мне руку. Я решил, что сыграю что-нибудь более очевидное, так что поставил Thank You (Falettinme Be Mice Elf Again) группы Sly and the Family Stone. Подошел Расселл Симмонс из Def Jam, пошатываясь и опираясь на пьяную модель-азиатку на высоких каблуках. Расселл подписал и продюсировал Run-DMC и LL Cool J. Он был легендой, и именно он одобрительно кивнул мне за то, что я поставил пластинку Слая Стоуна. Юки улыбался, Расселл Симмонс кивал, Фли и Энтони танцевали, а над рекой Гудзон дул теплый ночной ветер.

В «Марсе» переставали продавать спиртное в четыре утра, но музыка иногда шла еще целый час; на шум никто и никогда не жаловался, потому что в Мясницком районе и даже поблизости от него просто никто не жил. Полиция держалась подальше от окрестностей «Марса», за исключением случаев, когда кого-то зарежут или подстрелят. Около половины пятого утра, на рассвете, я сыграл последнюю песню, For the Love of You группы Isley Brothers. На крыше к тому времени осталось двадцать или тридцать пьяниц; некоторые из них закончили свою ночь медленным танцем под Isley. Я собрал пластинки и спустился вниз за гонораром.