Я был самым бедным из всех, так что мне досталась самая маленькая комнатка, которая, впрочем, все равно была больше, чем мой кубик в сто квадратных футов на заброшенной фабрике.
Нью-Йорк уже давно был для меня «темным городом на холме», затянутым тенями, зловещим, но идеальным. Я родился на 148-й улице в Гарлеме в 1965 году и очень долго жил в Коннектикуте, мечтая вернуться в Нью-Йорк – словно почтовый голубь, скучающий по далекому дикому острову, откуда он родом. Перестрелки между бандами, СПИД и передозировки наркотиками были для нас не просто заголовками в таблоидах – у всех нас были знакомые, которые погибли в Нью-Йорке слишком молодыми. Тем не менее Дамьен, я и наши соседи поселились в грязном эпицентре самого удивительного города на планете.
Моя доля арендной платы составляла 285 долларов – немалая сумма, учитывая, что раньше мне приходилось платить всего 50 долларов в месяц охранникам заброшенной фабрики. Но, работая диджеем в «Марсе» и соглашаясь на любые другие предложения, я получал практически 800 долларов в месяц.
За неделю до переезда в город я одолжил мамину машину и пересек мост Таппан-Зи, чтобы отработать диджеем на свадьбе в Найеке, штат Нью-Йорк. Церемония проходила без согласия родных, поэтому жених с невестой на собственные деньги сняли подвал в общественном зале Найека. В подвале было холодно и влажно, и двадцать гостей, сидевших на складных пластиковых стульях, дрожали от холода. У молодоженов не было средств арендовать диджейский пульт, так что я играл музыку с двух кассетников, которые они одолжили у друзей – даже поставил свадебный марш на кассетном сингле, когда невеста шла к алтарю. Мне заплатили 70 долларов, и было даже как-то неудобно брать столько денег. Но одной из главных целей, которые я поставил себе в Нью-Йорке, было не стать бездомным проститутом, а для этого мне нужны были любые способы зарабатывания денег – даже если для этого приходилось работать диджеем на свадьбе с кассетниками вместо пульта и брать деньги с бедных молодоженов.
Я бросил пить два года тому назад, в восемьдесят седьмом. Впервые я попробовал алкоголь в десять лет, в последний день 1975 года.
Через месяц после переезда мы решили устроить вечеринку. Я ставил пластинки и кассеты с «новой волной» и хаусом в углу комнаты, гости танцевали, и все, кроме меня, напились.
Я бросил пить два года тому назад, в восемьдесят седьмом. Впервые я попробовал алкоголь в десять лет, в последний день 1975 года. Семья моего друга Артура жила в Дариене, в особняке возле пролива Лонг-Айленд, и его мама пригласила меня на их новогоднюю вечеринку. В какой-то момент вечером подвыпившая мама Артура протянула мне бокал шампанского. После этого я пошел на их огромную отделанную мрамором кухню и стащил еще два бокала шампанского из-под носа двух европейских студентов по обмену, которые у них работали. После трех бокалов вся моя тревога куда-то улетучилась, и впервые в жизни я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Когда после полуночи я поднялся в комнату Артура, тот уже спал на нижнем ярусе двухъярусной кровати. Я с пьяной неловкостью забрался наверх и накрылся одеялом с изображением звездного крейсера «Галактика».
– Я всегда хотел, чтобы мне было так хорошо, – обратился я к комнате. Артур ничего не ответил: он спал.
В средних и старших классах я ходил по вечеринкам и пил все, до чего удавалось дотянуться. Я воровал вино и пиво у мамы и ее бойфрендов. Я воровал водку и ром из баров родителей моих друзей. И, для полного счастья, когда мне было двенадцать, мой друг Джим и я пили винный кулер