Преадаптация к неопределенности выступает как школа эволюции, в которой выпускники, решая не алгоритмизируемые задачи, готовятся к встрече со случайностями странного мира, наращивают зоркость преадаптации, как «функционального органа шестого чувства».

Говоря об отношениях адаптации и преадаптации к неопределенности мы хотим напомнить, что в свое время Иммануил Кант одним мазком кисти своего критического разума снял антиномию между случайностью и закономерностью, а тем самым, между номотетическими и идиографическими науками. Именно Канту принадлежит высказывание, что целесообразность в природе являет собой закономерность случайностей. И не только кирпич никогда никому на голову случайно не падает, как поучал Воланд в «Мастере и Маргарите», но и яблоко Ньютона падает на голову, а точнее только на подготовленный разум, порожденный бесконечным трудом поиска, исследовательского поведения.

Эволюция – это проспективная история целесообразности случайностей. И как любое «открытое произведение» ( У. Эко), она производит и сочетает в себе три пересекающиеся линии полифонического романа жизни: историю неопределенности, историю различий и историю поведения. В этом романе новации, новизна ведут нескончаемый диалог с «рутиной», обычаями и традицией. Но новации и традиции не могут жить друг без друга, позволяя сложным динамическим системам одновременно меняться и сохранять свою идентичность, оставаясь самими собой.

Альберт Эйнштейн прав: Бог не играет в кости. За него в кости играет комбинаторика эволюции. Играет, изобретая в исследовательском поведении, коммуникации и игре «шестое чувство» преадаптации к неопределенности. Играет, развивается, самоорганизуется в конструктивной эволюции природы и общества, где победы одерживает то стабилизирующий отбор, оберегающий устоявшиеся, канонические формы жизни, то дизруптивный отбор, сохраняющий избыточные и кажущиеся бесполезными в настоящий момент формы, которые завтра будут использованы для конструкции вне-возможного.

Мастерская эволюции представляет собой в психозойскую эру мастерскую «производства разума» (А. Р. Лурия). В этой мастерской бесперебойно работают механизмы «выработки вариативности» и рассеивающего отбора [Алексеев 1985]; механизмы выработки неопределенности и непредсказуемости культуры [Лотман 2010]; механизмы аутопоэзиса [Матурана 1996]; механизмы порождения биосмысловых образов мира у разных биологических видов [Uexküll 1982]; механизмы конструирования мнимых и воображаемых ситуаций развития в жизни ребенка [Выготский 1983; Леонтьев 1983б]; механизмы конструирования смысловых миров [Щютц 2003]; механизмы порождения виртуальных миров и виртуальных идентичностей. Эти механизмы производства разума расширяют вселенную, в которой сосуществуют и конкурируют разные формы и варианты жизни.

Обрисованная нами оптимистическая динамика эволюции внушает надежду, что будущие варианты жизни – это варианты, в которых ставка делается на творческий потенциал преадаптации к неопределенности, а не на схлопывание разнообразия, архаизацию и регресс.

Александров 2006 – Александров Ю. И. От эмоций к сознанию // Психология творчества: школа Я. А. Пономарева / Под ред. Д. В. Ушакова. М.: Институт психологии РАН, 2006.

Александров 2009 – Александров Ю. И. От теории функциональных систем к системной психофизиологии // Психология сегодня: теория, образование, практика. М.: Институт психологии РАН, 2009. С. 13–56.

Алексеев 1985 – Алексеев В. П. Человек: эволюция и таксономия. М.: Наука, 1985.