– Полная фигня. Я напомню тебе одно название, Хлоя: «Пролетая над гнездом кукушки»! – Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, намекая, что говорить больше не о чем и спор выигран.

– Роль проще простого, – закатила глаза Жасмин. – С такой справился бы любой приличный актер. – В тот вечер ее волосы были собраны на затылке, она пришла в свободной темной одежде, потому что, как однажды по секрету призналась Хлое, стеснялась своей полноты.

– Скажешь тоже! А как насчет «Китайского квартала» и «Отступников»?

– А что? – Хлоя принялась загибать пальцы. – «Иствикские ведьмы», «Марс атакует!», «Бэтмен» – это все лучший актер своего поколения? Ты это утверждаешь?

– «Бэтмен» очень даже ничего, – насупился Джез. – Однако до «Черного рыцаря» недотягивает.

На него не обратили внимания. Джез пил весь вечер, и его забрало больше, чем обычно. Как и Коллам, он преподавал в лингвистической школе в Фулеме, где и я работал последние несколько месяцев. Жасмин была его девушкой и лучшей подругой Хлои по гуманитарному колледжу. Она тоже учительствовала в этой школе, пока не нашла более прибыльную работу в университете.

Мне нравились пятничные вечера. Занятия заканчивались рано, и мы компанией шли сначала выпить, а затем в один из независимых кинотеатров, которые находились в нескольких станциях метро от нашей работы. Коллам обожал кино, но постоянно изменял своим кумирам – актерам, сценаристам, режиссерам. Еще недавно взахлеб расхваливал Теренса Малика, но после того, как мы посмотрели «Познание плоти», его идеалом на несколько недель стал Джек Николсон.

Я сделал глоток пива и погладил под столом бедро Хлои. Она сжала мою руку, улыбнулась и откинулась на спинку стула.

– Мне пора на место.

Наклонилась, поцеловала меня – на мгновение ее коротко подстриженные волосы коснулись моей щеки, – распрямилась и направилась к стойке. «Домино» находилось рядом с Кингз-роуд, неподалеку от наших любимых кинотеатров, но приходили мы туда, потому что там работала Хлоя. Современный темный зал, подсвеченные голубым бутылки на полках, гранитная стойка – мы бы ни за что не осилили здешних цен, если бы Хлоя не поставляла нам дешевые напитки. Она сказала, что менеджер в курсе, и я решил, что все в порядке. Но иногда я все же задавался вопросом: знал ли тот менеджер, как далеко простирается его щедрость?

Я смотрел, как она зашла за стойку, рассмеялась чему-то, что ей сказала Таня, другая девушка из бара, и продолжила обслуживать клиентов.

– Хлоя в полном порядке? – спросила Жасмин.

Я повернулся и увидел, что она тоже смотрит на нее.

– Конечно, а почему бы ей не быть в порядке?

– Так, – улыбнулась Жасмин и, ничего не объясняя, пожала плечами.

Странные слова. Но меня тут же отвлек Коллам, принявшийся смешивать с грязью Куросаву.

– Ты же это не серьезно? – произнес я, ставя на стол кружку пива.

И через пять минут забыл о словах Жасмин.

Но вечером вспомнил. Мне пришлось ждать, пока уйдет последний посетитель и Хлоя вычистит бар и поставит стаканы на место. И только тогда можно было отправляться восвояси. На улице Таня ждала своего дружка, обещавшего подбросить ее домой. Мы пожелали ей спокойной ночи и пошли к себе. Метро уже не работало, такси мы редко позволяли, но до Эллз-Корт путь был недолгим. Похолодало. Светила полная луна. Первый иней на мостовой блестел, как алмазная крошка.

Я распахнул пальто и укрыл нас обоих. Хлоя обняла меня, превратившись в источник тепла на моей груди. Мы проходили мимо опущенных ставней на витринах закрытых магазинов и зарешеченных витрин вчерашней «Лондон ивнинг стандард», чьи новости успели устареть. Другой бы поостерегся ходить так поздно в этой части города, но я с детства привык. А Хлоя работала в баре, и казалось, что нам не в новинку любая опасность.