Очередная тряска кабины и пункт назначения. Эль порадовалась, что взяла с собой толстовку: если в Фише температура еще держалась на уровне двадцати градусов тепла, то в горах, да еще у ледника, по ночам было холодно. Изо рта шел пар – вот настолько холодно. Эль обняла себя за плечи и пошагала по широкой освещенной дороге, ведущей к замку Глетчерхорн. Ночью картина завораживала: темные вершины гор и яркий свет старого замка со множеством башен, корпусов и пристроек. Три года назад, когда Эль впервые оказалась здесь, она долго стояла и не могла поверить глазам, настолько захватило увиденное. Потому что все было реально, но в то же время казалось чьей-то красочной фантазией.
– Скучные вы, парни, – до девушки в очередной раз донеслось нытье Шарля де Крюссоля, он все уговаривал приятелей на сомнительный спор. – Эй, Фауст, ну хоть ты поддержи…
Дальнейшая беседа парней прошла мимо Эль, она прибавила шаг, порядком устав от высокоинтеллектуальных выкрутасов однокурсников-виаторов. Тем более, Шарль де Крюссоль еще какое-то время побудет с Эль, она успеет насладиться его лучшими качествами. Мир Сомнус всегда оставлял на девушке след. Это ее дар и ее проклятье, с которым невозможно бороться. Эльфина Рейн такой родилась.
ГЛАВА 2
Фауст
– Ну и холод же здесь! Поскорее бы свалить в нормальный мир, достал этот Глетчерхорн, – потирая плечи, Шарль догнал приятелей.
– Что такое, кудряшка тебя прогнала? – засмеялся Генри.
– Да я сам ушел!
– Не осталось в Глетчерхорне людей, не знакомых с твоим обаянием. Даже рыжая обломщица из бара исчезла! Может, она тебе привиделась? Кроме тебя, ее и не заметил никто…
– Да пошла она! И ты не прав, в Глетчерхорне другая проблема: не осталось нормальных людей, способных веселиться. Нам по двадцать лет, самое время трахаться напропалую и делать все, что вздумается. Своими родителями успеем стать позже. Такое чувство, что в этой глуши из нас родителей и лепят со всеми этими «Влияниями на рынок ценных бумаг через призму подсознания» …
– Серьезно ты загнул, – присвистнул Генри.
– Да был у меня разговор с отцом летом, – отмахнулся Шарль и поддел плечом приятеля: – Вон Фауст наверняка понимает, его с детства к Комиссии приписали: «Быть тебе великим мыслителем, Фаустино!», «Не расстраивай отца, Фаустино!», «Не забывай демонстрировать миру фирменное унылое лицо де Веласко, Фаустино!» …
Не обращая внимания на тычки Шарля, Фауст смотрел вслед стремительно удаляющейся девушке. Значит, это и есть Эльфина Рейн? Похоже на то. И та рыжая «обломщица», как метко обозвал ее Генри, так же Эльфина Рейн. Неожиданно. Честно говоря, Фауст ни за что бы не соединил этих двоих в одну личность, если бы не следил столь внимательно. А еще он весь вечер не пил, только делал вид. Он знал, что Эльфина Рейн появится рано или поздно, и большие надежды возлагал именно на этот вечер в деревеньке Фиш. Что ж, надежды оправдались.
Пока они ехали в подъемнике, Фауст исподтишка разглядывал девушку, запоминая ее черты, чтобы не промахнуться в следующий раз. Эльфина Рейн училась в Глетчерхорне уже четвертый год, как и сам Фауст, возможно, они даже сталкивались на лекциях и практиках, вместе окунались в миры Сомнус, видели друг друга на мероприятиях, состязаниях и изнурительных тестах Комиссии. Наверняка они сталкивались!
Вот только Фауст не смог припомнить ни одну такую встречу.
Быть может, дело в самой Эльфине Рейн, которая не обладала примечательной внешностью и на первый взгляд казалась… никакой. Вроде и лицо симпатичное, и спрятанная под толстовкой фигура неплоха (рыжая красотка в баре была вполне себе сексуальной), но глаз за Эльфину не цеплялся. Хотя и Фауст не из тех, кто часто разглядывает девушек и думает, что в двадцать лет надо «трахаться напропалую и делать все, что вздумается». Многие считали его высокомерным и холодным, как ледник, пожалуй, отчасти это правда. Но недостаток ли это? Вряд ли.