Внезапно раздался невероятно громкий, протяжный гудок – то машинист локомотива попытался образумить выползающего на рельсы агента тайной антикоррупционной организации. Но тщетно. Тогда машинист дернул за стоп-кран. Из-под колес поезда полетели искры, и железнодорожный состав стал постепенно сбавлять скорость. Антикор пополз быстрее. Однако сегодня фортуна была не на его стороне. Когда он уже переползал через железнодорожные пути, то зацепился шнуровкой одного из ботинок за ржавую шляпку «костыля», торчащую из шпалы. Тут же дернул ногой, надеясь, что шнурки порвутся. Но, прочные и крепко затянутые, те лишь немного ослабились. Да и только.

Пока агент тайной антикоррупционной организации высвобождал ногу, он потерял добрых секунд двадцать. Которые и стали для него роковыми. Заметно замедлившийся к этому времени, но продолжающий при этом катиться по инерции товарняк буквально подмял под себя завозившегося на рельсах мужчину. Из-под колес поезда, вперемешку с искрами, брызнула кровь, которая окрасила растущую на откосе железнодорожного полотна траву в красный цвет.

– Вот же бля… – с отвращением поморщился одноглазый, наблюдая эту омерзительную картину.

– Меня сейчас вырвет, – отозвался кто-то из его людей.

– Вырвет не вырвет, а за то, что мы не смогли взять его живым – нам влетит по первое число. Бля буду, – подавленно произнес великан и прищурил свой единственный глаз. – Ладно, пацаны, пошли. А то скоро здесь целая туча ментов нарисуется.

– Кто бы мог подумать… кто бы мог подумать… – Уже немолодой мужчина с волевым мясистым лицом, облаченный в махровый халат, открыл бар, достал оттуда бутылку водки. – Тебе как: просто «беленькой»… или, как всегда?

– Мне, как всегда, Павел Игнатьевич, – обронил Андрей Ларин и на всякий случай уточнил: – С морковным соком. – После чего отдернул занавеску и выглянул на улицу.

Окна конспиративной квартиры, расположенной в самом центре Москвы, выходили во двор. Добротные детская горка, качели, песочница. Аккуратные скамеечки у подъездов. Цветочные клумбы. Специальная площадка для выгула собак. На последней и сконцентрировал все свое внимание Ларин. Вернее, сконцентрировал он его не на самой площадке, а на эффектной блондинке в широких солнцезащитных очках, которая выгуливала короткошерстного пинчера.

«Красивая женщина. Да к тому же еще и выгодно отличается от других блондинок, которые повально заводят себе банальных декоративных собачонок, типа чихуа-хуа, йоркширского терьера или мопса. А вот пинчер – это креативно и даже аристократично. Следовательно, она не плывет по течению, не пытается подражать общей массе, трендовым веяниям. А это говорит о том, что у нее есть своя голова на плечах. Короче, мой идеал: и умная, и обаятельная. Эх, жаль только, что у меня времени свободного нету. Иначе непременно приударил бы за ней», – подумал Андрей, тяжело вздыхая.

И тут блондинка, которая до этого момента была занята исключительно своим питомцем и не обращала на происходящее вокруг никакого внимания, вдруг резко обернулась. Посмотрела на окно, из которого за ней наблюдал Ларин. Последний, словно прыщавый школьник, застуканный классной руководительницей за подглядыванием в женском туалете, встрепенулся, спешно задернул занавеску и отпрянул от окна.

– Ты чего? – вскинул густые брови Павел Игнатьевич.

– Да так, ничего, – отмахнулся Андрей.

– Странный ты какой-то в последнее время стал, – хмыкнул себе под нос немолодой мужчина и протянул Ларину рюмку водки, а когда тот удивленно округлил глаз – мол, а где же обещанный морковный сок – развел руками и проговорил: – Извини, не знал, что он закончился.