Мышцы во всём теле напряглись, я содрогнулась, в голос вскрикнув. Из глаз посыпались слёзы и искры.

Это что… оргазм?!

— Кто ещё здесь сексуально-озабоченный, — ухмыльнулся дракон.

— Ты, — хныкнула я, избавляясь от его объятий. Пошатываясь, подошла к жареной рыбе и упала у костра.

Он сел за моей спиной. Колдовство его заставляло каждую отдельную мышцу в моём теле напрягаться. Ардис говорил названия, и они сразу оседали в памяти.

А когда солнце стало кроваво-алым, я летела на его спине и уже не держалась за уши. Ладонями упиралась в его переливающиеся мышцы и смотрела на закат. Ветер трепал мои сухие волосы, пропитанные морской солью, и несчастный халатик, который я за два дня порвала и испачкала.

Прощались мы с Ардисом на холме, где росла вишня. Мы не разговаривали всё это время. Он и увязался провожать.

Без комментариев.

Насколько я поняла, это был мой первый оргазм в жизни, а между нами почти любовь.

— Придёшь? — сиротливо спросил дракон.

— Если сдам анатомию, — туманно ответила я и устало поплелась с холма в ночной южный лес, где всё ползало и шуршало. А я не очень в темноте вижу.

— А я всё равно ждать буду, — донёсся его голос. — Я же так старался, ты точно всё запомнила.

— Ага, — буркнула я и скрылась в лесу. — Особенно твои пальцы на сосках.

— У меня хороший слух! Если понравилось, можно повторить.

— Конечно, осталось-то выучить мышцы ниже пояса.

— То есть не придёшь?

— Я этого не говорила! — раздражённо крикнула ему и оглянулась. А его нигде не было.

Странный он какой-то. Ведь он намного сильнее меня, мог бы утащить себе игрушку. Боялся наших Бесконечных? Интересно, а мой так называемый папаша Догода Геннадий Гурьянович сможет его победить?

Я вошла в лес и по ручью пошла знакомой дорожкой. Только вроде вошла, впереди замелькали жёлтые светящиеся глаза огромного леопарда. Ольга скользнула из-за деревьев ко мне и приняла облик женщины.

— Ты где была?! — истерично заверещала она и дала мне пощёчину.

Я вскрикнула от боли. На коже остались три царапины от её острых когтей. И слёзы с обидой, и горький рёв.

— От тебя морем пахнет! — Она вдруг обняла меня. — Яся, нельзя так!

Понятно, почему у неё детей нет. Стерва.

— Я так беспокоилась. Лео отсутствует, я всё вокруг изрыскала.

— Musculus sternocleidomastoideus, — сквозь рёв сказала я. — Грудинно-ключично-сосцевидная мышца-а-а!

— Прости, прости меня.

И тут я поняла, что плачу не из-за неё, а из-за того, что сердце рыдает. Оно страдало. У меня ослабли ноги, я стала задыхаться.

Чувство это не могла контролировать, он меня заполнило целиком.

Я влюбилась. И так сильно, что самой страшно стало.

2. Первая любовь

Не испытывала голода, не хотела пить и спать не могла. Болезненные ощущения внутри, словно душа сжимается и рвётся на куски. Такое я испытывала только когда ненавидела. Да, несмотря на всеобщую любовь и обожание, у меня были недруги. Их звали Влад и Васька, они царя волчьего Лихо сыновья. Зажравшиеся мажорики.

Хотела я учиться в университете. Поступила, на занятия ходила. Недолго. Два этих долговязых желтоглазых волчонка решили, что у нас вполне может быть хороший тройничок. Как я от них бегала, как с ними воевала. И меня же, жертву, из университета! Их папаша постарался, чтобы меня выставили дальше путешествовать по племенам.

Тогда я возненавидела. Но ненависть сменилась…

Это чувство, что зарождалось внутри, сродни лютой злобе. Только врага нет, есть тот, кого я хотела всем своим сердцем.

Мне страшно от этого. Оно огромное и горячее, неконтролируемое, как извержение вулкана и вытекающая горящая лава.