Раз-раз, я смотрю на улице, а она уже на крыше! Машет мне. С крыши спустилась по приставной лестнице. Потом утащила лестницу за сарай, чтоб в случае чего чужой кто через трубу в дом не залез.

Вот это да!

Спасибо этому жизненному опыту! Благодаря ему я очень хорошо представляла себе, как в сказке про трех поросят волк пролез в кирпичный дом – через трубу. И угодил в котел с кипящей водой. Все точно! Именно как в Золотоноше.

Золото там на дорогах не валялось. Во всяком случае, мне ни одного кусочка не встретилось. А в остальном все оказалось чистой правдой: яблоки падали на землю, и никто их не поднимал. Это называлось падалица. Ничего в падалице хорошего. Лучше с дерева сорвать.

И еще правда: абрикосы ведрами, помидоры ведрами, огурцы ведрами продавались. И ведро стоило дешевле одного килограмма каждого фрукта или овоща в Москве.

И еще. Я в Золотоноше влюбилась. У хозяйки был сын, ровесник моей Женечки. Высокий, светловолосый, голубоглазый, розовощекий. Мне он казался невероятно красивым. В книгах сказок все Иваны-Царевичи, все Добры Молодцы, все самые-самые изображались один в один как сын нашей необыкновенной хозяйки. Я глаз от него оторвать не могла.

Они с Женькой ходили в парк, где вечерами гуляла вся Золотоноша. Там играл духовой оркестр. Они просто по-дружески проводили время в разговорах, шутках. А меня Иван-Царевич тоже все время приглашал с ними. Говорил, что ему все будут завидовать, с какой кучерявой спутницей он гуляет.

– Она устанет, – отнекивалась Танюся.

Я мечтала пойти с ними, но молчала, как деревянная колода. Уж слишком сильно мне хотелось погулять со сказочным добрым красавцем, чтобы вот так вот легко сбылась моя мечта!

– Устанет, я на руки возьму, – улыбался сын хозяйки.

– Пойдешь? – спрашивала Танюся. – Иди.

Я молчала. Тогда мой царевич брал меня за руку и вел. И я шла, не помня себя от счастья. Он очень обо мне заботился, все спрашивал, не устала ли я. Чуть что – готов был тащить на руках.

Вот и вся любовь.

Она запомнилась, как сбывшееся, счастливое чувство.

Мечтала быть рядом с дивным Добрым Молодцем? – Сбылось.

Опекал меня Иван Царевич? – Еще как! На руках носил!

С тех пор у меня к любви отношение доверия и радости.

Много ли человеку надо?

Мне шесть с половиной лет. С июня я, естественно, отправлена на детсадовскую дачу. Все привычно, все как каждый год. И вдруг в конце июля за мной приезжает Танюся и забирает меня в Москву. У нее появилась возможность показать меня какому-то знаменитому профессору-глазнику в институте имени Гельмгольца. Я уже очкарик со стажем и в институт этот регулярно хожу на всякие проверки. А тут очередь наша подошла к самому профессору.

Я, конечно, счастлива безмерно. Несколько дней на свободе, дома!

Но я даже не представляю, какой меня ждет праздник!

В Москве-то – фестиваль!

Фестиваль Молодежи и студентов!

То, что это большой, небывалый праздник, видно сразу.

Повсюду плакаты «За мир и дружбу», везде, в любой витрине, на лацканах пиджаков у мужчин, на блузочках девушек – значки с символом фестиваля: цветком с пятью разноцветными лепестками. И еще – Голубь Мира. Я впервые слышу имя художника Пабло Пикассо. Он коммунист. Он нарисовал голубя, а теперь его рисунок повсюду. Голубь Пикассо такой легкий, прекрасный, а клюве у него веточка оливы. Олива – это такое южное дерево, тоже символизирующее мир.

Прохожие на улицах одеты совсем не так, как обычно. Молодые люди в ярких рубашках, девушки – в фестивальных юбках.

Фестивальная юбка – вот, от чего захватывало дух. Такой красоты я прежде не видела. Пышные ярко-красные юбки с желтыми, синими, зелеными, фиолетовыми полосками, треугольниками, волнистыми линиями носили с широкими лакированными поясами. Белая гипюровая блузочка с рукавчиками-фонариками делала облик любой девушки еще более праздничным.