– Я… Просто я… хотела помочь… – еле слышно пробормотала я.

– Чем мне может помочь полоумная девчонка? – почти с отчаянием сказала Лана.

Ее пальцы ослабли, но Лана все еще держала меня, как будто я могла исчезнуть, если она отпустит. В ее взгляде появилось что-то отчаянное, словно на грани срыва. В этот момент я решилась задать вопрос, который крутился в голове с тех пор, как я увидела ее в таком состоянии.

– Что ты употребляешь, Лана? – голос сорвался, и я почувствовала, как внутри все напряглось в ожидании ответа.

Она тяжело вздохнула, убирая с лица прядь потных волос. В ее глазах сверкнула усталость, но в то же время на мгновение проскользнуло нечто похожее на желание все бросить и рассказать правду. Лана закрыла глаза и сдавленно ответила:

– Обезболивающее… очень сильное. Мне нужно что-то, что заглушает боль.

Я моргнула, не веря своим ушам. Это было не просто лекарство от головной боли. Боль должна быть настолько сильной, что обычные средства не справлялись. Но зачем ей это?

– Зачем ты пьешь такие сильные обезболивающие? – задала я вопрос, который отчетливо обозначился в моей голове.

Она открыла глаза и посмотрела на меня с такой усталостью, что у меня появилось ощущение, будто она стояла перед пропастью, готовая в любой момент упасть.

– Я болею, – прошептала она. Ее слова резанули по моему сознанию, как острый нож. Это не было просто плохим самочувствием или чем-то временным. В ее голосе звучало что-то глубокое, словно она тащила на своих плечах непосильный груз.

– Это что-то серьезное? У тебя какая-то неизлечимая болезнь? – я практически задохнулась от собственного вопроса. Внутри все сжалось, а руки начали дрожать.

– Угадала, – выдавила она, и на ее лице появилась горькая усмешка. Это была не усмешка человека, который любит шутить над другими. Это была усмешка человека, привыкшего смеяться над своей собственной болью.

Я замерла, не зная, что сказать. Мир вокруг меня рухнул. Лана, та, кого я видела сильной, хладнокровной и независимой, была смертельно больна. Как я могла этого не заметить раньше? Почему я никогда не задавалась вопросом, что скрывается за ее ледяной маской?

– Я могу чем-то помочь? – спросила я, не зная, что еще сказать.

– Помочь? Ты? Издеваешься? – Голос Ланы дрогнул, а лицо моментально стало серьезным. – Чем ты можешь мне помочь?

– Не знаю… – я опустила глаза.

– Тогда не надо лезть со своей помощью, когда тебя не просят! – ее голос был наполнен горечью. – Доступно объясняю или тебе более детально все по полочкам разложить? – Лана усмехнулась, но в ее глазах не было веселья. Там была только боль.

– Понятно… – пробормотала я, а потом посмотрела на нее. – Лана… Ты… зависишь от обезболивающих, но это из-за болезни, которую нельзя излечить? – мои слова прозвучали осторожно, но я чувствовала, что была близка к истине.

Лана молчала. Ее лицо менялось на глазах, как будто маска, которую она носила все это время, трескалась, и за ней проступала ее настоящая боль. В глазах, обычно холодных и отстраненных, вспыхнуло отчаяние, которое она так долго прятала от всего мира. Она была словно оголенным нервом, и я внезапно осознала, насколько тяжело ей это все признавать.

– А что говорят врачи? – спросила я, не в силах подавить тревогу, которая накатывала волной.

Лана, насмешливо дернув уголком губ, не ответила сразу. Ее молчание было таким красноречивым, что мне не нужно было больше слов. Ответ был очевиден. Она не ходила к врачам.

– Ты серьезно? – я едва не закричала, чувствуя, как внутри все переворачивается. – Ты пьешь таблетки без назначения врача и не лечишься при этом? А если это что-то серьезное?