Впервые с момента их встречи лед в его глазах начал стремительно таять. Сейчас его вытеснял совсем другой огонь. Пусть Лизе не доставало опыта, она прекрасно понимала, что именно это значит. Даже без слов.

Томаш обхватил пальцами щиколотку своей невольницы, погладив, отыскав самую чувствительную точку, перед тем как склонить голову и коснуться губами ее кожи.

Лиза перестала дышать. Смотрела на склоненную к ее ногам голову, слегка вздрагивая от каждого нового поцелуя и движения языка. Спирали нового сладострастного прилива опоясывали ее в такт этим невесомым и в то же время максимально рассчитанным поцелуям. Она боялась поверить в то, что нет повода бояться, что Томаш не набросился на нее, подобно дикому животному. Что он делает все от себя зависящее, чтобы забрать ее страх и переживания. Да, именно так, как это умеет лучше всего. Не уговаривая и не обещая невыполнимое.

Язык взгляда и действий. Слова здесь лишние.

Это огненное торнадо охватывало Лизу все сильнее. А поцелуи Томаша чертили маршрут на ее коже, все выше и выше. По внутренней стороне бедра, до кружева трусиков, обжигая горячим дыханием. Пальцы. Губы. Язык. Вспышки щемящего восторга в глубине измотанного неопределенностью сознания. До тех пор, пока Лиза сама, не думая больше ни о чем, обхватила шею Томаша руками, зарываясь пальцами в ежик волос на затылке, задыхаясь от новых чувств.

Она забыла напрочь о том, что этот мужчина ее похитил и провел через ад. Томаш знал, как стереть эти шрамы с ее души в один момент. Так ли это было, или Лизе самой отчаянно хотелось в это верить – значения не имело.

Их глаза встретились. Время застыло в мгновении до поцелуя.

Томаш поднял руку, коснувшись кончиками пальцев разгоряченного лица Лизы. В его глазах отразилась вся гамма эмоций, от восторга до непонятного умиротворения. Он смотрел жадно, будто пытался вобрать в себя каждый оттенок ее чувств.

- Я бы себе не простил, если бы мне пришлось выполнить этот заказ, - хрипло произнес он в ее дрожащие в ожидании поцелуя губы.

Это было именно то, чего ей так не хватало. Уверенности в том, что все будет хорошо. Что ад, описанный Марго, имеет лишь метафорический смысл.

Со стоном Лиза подалась вперед, накрывая его губы, сходя с ума от собственной безумной инициативы, перешагивая черту, которая навсегда оставляла прошлое по ту сторону бездны.

Она просто плавилась. Сгорала и возрождалась в его руках, не веря самой себе, что так может быть.

Это было слишком чудесно, чтобы быть правдой. После всех тех ужасов, что накрутила у себя в голове, после ожидания неизбежного. Пусть горит в аду эта сука Марго, сломавшая ее сопротивление подобными угрозами.

Ей было невдомек с ее минимальным опытом касательно таких вещей, что утром обычно все кошмары возвращаются. Что нельзя делать выводы по результатам одной ночи.

Но пока что Лиза об этом не думала. Плавилась, как воск, в сильных руках Томаша, забыв обо всем на свете.

Поцелуи, выжигающие клеймо обладания на ее коже. Водоворот совершенно новых ощущений, в которых она тонула, забыв собственное имя.

Он не был грубым. Настойчивым – да, но вместе с тем будто одержимым одним желанием – доставить удовольствие в первую очередь ей самой. И Лиза отпустила себя.

Для протестов будет утро. Для борьбы, если она понадобится – тоже. Сейчас же у нее была уникальная возможность нырнуть в этот омут, не истязая себя чувством ложной вины.

Он целовал ее через кружево трусиков. И это было настолько восхитительно, что Лиза едва не потеряла сознание, когда Томаш стащил кружевной шелк по ее ногам, но целовать не прекратил.