Все противоречивые чувства закрутились в тугую спираль. Чего только не было в этом… мимолетная радость от того, что это оказался все же Он, а не кто-то другой. Разряд тока по венам – тело помнило, как отзывалось на его поцелуи совсем недавно, какая глубина доверия заставляла бабочки в животе махать крылышками. Страх, что сейчас она увидит монстра, которого больше не сдерживают рамки приличий. Ярость – этот мужчина посмел отнять у нее свободу и, не исключено, даже жизнь в последствии. Острое любопытство – ей хотелось задать ему так много вопросов.

Это все сбило Лизу с ног. Она не могла произнести ни слова. Только отметила – больше не вжимается в стену в желании слиться с ней и исчезнуть.

Только Томаш мог так – заставить замирать от страха и успокоить своим присутствием одновременно.

Он не проронил ни слова. Холодные глаза смотрели прямо, хладнокровно и сурово, без намеков на страсть в их глубине. Так реагируют, наверное, на бутылку элитного алкоголя, которая ожидает на столике после напряженного рабочего дня. На ужин – не изысканный, а вполне привычный, который просто должен быть всегда готов к условленному времени. Эмоций в виде радости либо восторга обычно нет.

Мужчина размял шею. Потянул вниз змейку спортивной кофты, небрежно отбросил ее на диван, оставшись в облегающей футболке такого же оттенка.

Лиза ждала, сама не зная чего. Что ей говорила Марго? Подойти и ненавязчиво сделать массаж? Или ждать, ничего не предпринимая? Все наставления вылетели из головы.

- Как ты здесь устроилась?

Он даже не взглянул на нее. И голос прозвучал сухо – ни удивления, ни сострадания. Не дождавшись ответа, Томаш поднял глаза, вопросительно сдвинув бровь.

Это была прямая издевка. Лиза собралась с силами. В какой-то момент ей захотелось кинуться на него, лупить кулаками по широкой груди, высказать все, что она думает о нем после содеянного. Но Томаш как будто прочитал все ее мысли.

Несколько расслабленных шагов навстречу. Они отдавались громкими ударами сердца внутри.

- Вопросов – не будет, - хлестнул, подобно кнуту, его холодный голос. – Ты знаешь, что за этим последует.

Лиза знать не хотела. Томаш коснулся пальцами ее подбородка и крепко сжал.

- Ну здравствуй снова, моя панацея от выгорания, - с циничной улыбкой произнес мужчина, накрывая ее губы своими диктатом подавляющего поцелуя, без слов расставляющего все точки над Ї.

В который раз земля ушла из-под ног, сокрушая мир в руины. Это был совершенно новый поцелуй. Томаш умело, с каждым движением губ и языка, давал понять своей пленнице, кто тут главный. Клеймил, как собственность, похищая вместе с дыханием остатки воли. Лизе и самой казалось, что вся ее сила и способность протестовать перетекают в его требовательные губы.

Поцелуй вампира. А он ведь сам говорил ей, что им является. Тогда казалось – тонкая шутка. Пришло время уяснить, что подобные Томашу никогда не шутят.

У нее не хватило смелости обвить его шею руками в ответ. Уязвимость и растерянность превратили Лизу в покорный воск в его руках. Все, что она сумела – слегка коснуться кончиками пальцев его рук чуть ниже локтей. Рук, которые были прутьями клетки, сейчас удерживающими ее, не позволяющими сделать шаг. А губы – словно кляп, без шанса прервать подавляющий, как торнадо, поцелуй по собственной инициативе.

Томаш целовал ее так, будто пытался стереть сопротивление, разбудить единственную необходимую ему эмоцию – страсть. И как бы Лизе самой этого не хотелось – лишиться необходимости выбора и вины за то, что поцелуй так приятен, расслабиться и нырнуть в жаркий омут не получалось. Это было совсем не так, как тогда, у озера.