2. Глава 2

Я был в трансе, когда впервые ее увидел. Мне было двадцать два, и я, только-только окончив институт, впервые приехал на север в составе геологоразведочной экспедиции. Дурак… Ни секунды ведь не раздумывал – ехать – не ехать. Тянуло туда, как магнитом. Манили неизвестность и глупая потребность доказать самому себе, что справлюсь. Что мужик. Ни черта я тогда не знал, романтик недоделанный. Первое впечатление, конечно, шок… На большой земле лето еще в разгаре, а там уже полным ходом осень. Холодно так, что по ночам в продуваемых всеми ветрами вагончиках зуб на зуб не попадает. И работа. Настоящая мужская работа, от которой к концу двенадцатичасовой смены я, молодой здоровый бугай, едва волочил ноги. И люди... Совершенно особенные. Со своими уникальными традициями и культурой. Все в диковинку…

С настоящим якутским шаманом мы с моим лучшим другом Михой повстречались случайно. Был конец октября, мороз крепчал, а мы перегоняли технику с одного участка на другой. Миха – водитель, я – так, геолог-желторотик, на хвост упал. А тут буран. Только представьте: бескрайняя огромная тундра, метет так, что ни черта не видно, и  перед глазами мельтешит, точки белые… слепит. Ощущение беспомощности перед природой резонирует с довольно самонадеянным чувством человеческой силы… Играет на контрастах. Мол, вот сейчас мы тебя… сделаем. В итоге застрял наш тягач, провалился. Связь хреновая, точнее ее нет. А еще понимание того, что горючки надолго не хватит. Хорошо, если мы не отклонились от курса, и нас заметят те, кто будет двигаться следом. А если нет? Что делать? Не выходить из кабины и ждать пока хватятся. Мы и ждали. Байки травили глупые… Молодые… Безбашенные какие-то. С возрастом это проходит. Перетирается в жерновах осознания хрупкости жизни. А в ту пору, казалось, море по колено. И снежная буря при минус двадцати… по хую.

В общем, тогда он нас и нашел. Шаман… Самый настоящий. Ну, это я потом понял, что он не какой-нибудь клоун ряженый. Все приходит потом… А в тот момент мы с Михой только глаза закатывали и смотрели так… снисходительно. Как могут смотреть только те, кто ни черта об этой жизни не знает.

- Ты видел, он в печь сунул бутерброд? – громким шепотом спросил Миха, когда мы уселись за стол в избе спасшего нас якута.

- Угу.

- Лучше бы мне дал. Жрать хочется – сил нет, - пробубнил Миха и обратился уже к шаману: - А зачем это вы, мил человек, харчи в топку выкидываете?

- Это духам… - не слишком любезно пояснил тот. Мы с Михой переглянулись. Я видел, что мой напарник вот-вот заржет, а мне почему-то за него стыдно стало. Не то чтобы я верил, будто духов надо хлебом с дефицитным маслом кормить. Просто покоробило, что тот так пренебрежительно относится к человеку, который нас выручил. Неправильно это было. Я свел брови и отвернулся. Мои глаза встретились с раскосыми глазами шамана. Такими… странными. Будто две черные дыры, всасывающие в себя все живое. Я уже и сам был не рад, что наши взгляды схлестнулись. Хотел бы отвернуться – да не смог.

- Вот, надень поверх. Согреешься быстрее.

Шаман протянул мне свое одеяние. Я тогда не знал, какую мне честь оказали. И до сих пор не понимаю, чем ее заслужил. А в тот момент я просто послушно продел руки в рукава, чтобы только избавиться от этого взгляда. Сделал вид, что с интересом разглядываю металлические подвески и бляшки, изображающие, по всей видимости, солнце, луну и еще что-то, мне непонятное, нашитое на одеяние.

Было тихо. Даже Миха заткнулся, уплетая предложенные ему угощения: вареную в мундире картошку, квашеную капусту и строганину. Уютно потрескивали поленья в печи, и шипела зажженная на столе толстая свечка. Шаман что-то монотонно бормотал на своем, и эти гортанные звуки гипнотизировали, усыпляли… В какой-то момент я будто вылетел за пределы тела. Ощущение было именно таким. А потом меня воронкой затянуло в какое-то жуткое место… Я слышал стоны и крики, мне было так больно и плохо, что я думал, уже не выбраться мне оттуда живым. Я испытал все адовы муки и пытки. И эта мучительная изматывающая агония тянулась так бесконечно долго… Будто кто-то выпотрошил мое тело, вынул каждый нерв и бросил умирать. Но я не мог, хоть смерть и была моим  избавлением. И вот тогда, когда я думал, что все – больше не выдержу, я увидел… Её.