– Ну… Как тебе сказать. Я тебя обожаю, ты же знаешь. Но нельзя столько работать. Жизнь, она же мимо проходит.

– Мда уж. Дурацкая мысль, но иногда мне кажется, что я недостойна любви, легкости, отдыха, что надо в поте лица выстраивать свою жизнь как стахановцы.

– Я для себя поняла, что дело в выборе. Мир дает все. Вопрос, что мы выберем. Например, вокруг тебя много мужчин разных. Но ты выбираешь этого…забыла, как его – Алекса. А он же совершенно тебя не ценит.

– Хм… Думаешь, я смогу найти другого?

– Конечно. В мире восемь миллиардов человек. Считаешь, среди них нет хотя бы одного подходящего мужчины, который будет любить, ценить и на руках носить? Чисто статистически их там не один, не два и даже не сотня, а гораздо больше.

– Не знаю… Наверное, внутри что-то так настроено, что выбираю тех, кто не выбирает меня?

– Для информации: в Питере есть один мощный человек по имени ВИ. Его прозвали Мастером Жизни. Он что-то вроде тайного масонского ордена, только человек. С ореолом таинственности. Если ты попадешь к нему, то поймешь почему. Он вытаскивал меня и моих знакомых из глубоких жизненных ям. Не хочешь к нему сходить? Если совет не к месту, то можешь меня послать.

– Видимо, дела и правда плохи, раз ты мне советуешь специалиста, – я засмеялась.

– Воспринимай Мастера просто как старшего товарища, а не как мозгоправа. Ему 75 лет, и он уже пол века помогает людям. Представляешь, что такое пятьдесят лет опыта?

– Я все равно настроена скептически и не уверена, что мне это нужно.

– Хорошо, тогда лови еще один аргумент. Знаешь, чей он отец?

И тут она назвала его имя. Ого! Я аж зависла от удивления. Его сын и правда был успешным человеком и известным на всю страну. Подумав несколько секунд, я сдалась:

– Что ж… Если он воспитал такого гениального сына, то, должно быть, что-то понимает в жизни. Я к нему схожу. Но учти – лишь ради интереса и не более того.

Тата скинула смску с контактами. Имя значилось как «Помощник Мастера».

Я накатала сообщение и отправила. И действительно, через пару минут пришел ответ: «К сожалению, у ВИ все свободные слоты заняты на полгода вперед».

«Ну, и славненько», – подумала я. И отнеслась к отказу с досадой и даже злостью, ведь к этому моменту, что-то уже капитально забирало мою радость.

В Питере мы ходили в театр, гуляли по Эрмитажу с хранителем коллекций, выпивали шипящее шампанское в ресторане нашего друга, пели песни под гитару, я продолжала улыбаться, но при этом внутри меня не было радости.

И я не понимала, в чем причина: почему мне так грустно, когда вроде все так хорошо?

Через два дня, когда я уже собирала чемодан, чтобы выехать из гостиницы, телефон сделал дзыньк. Я неспешно взяла его в руки. Это было сообщение от помощника ВИ: «Лариса, у ВИ внезапно появилось одно окно на сегодня. Сможете приехать через час?»

Нужно было решить: либо я сейчас подрываюсь и еду к этому неведомому ВИ, либо спокойно собираюсь, обедаю и уезжаю в Москву, в объятия своей прошлой жизни.

Я легла на кровать и посмотрела в пустую стену. И вдруг почувствовала, что мне не хватает ковра. Но ковер – это даже не предмет мебели, а скорее, метафора.

В детстве, в начале 90-х, когда мы жили в маленьком уральском городе, я любила лежать и рассматривать разноцветный ковер.

И это было самое безмятежное время: ты на своей кровати, под одеялком, и нет никаких проблем, никаких страхов и никакого чертового экзистенциального кризиса (кто это вообще придумал?).