– Лариса, у меня насчет вас есть предположение. И мне бы хотелось им поделиться. Разрешите?
– Да, конечно.
– Вы слышали что-нибудь об «улыбающейся» депрессии? Это скрытая депрессия. Человек внешне выглядит жизнерадостным, но при этом внутри страдает. Я буду перечислять признаки, а вы подумайте, подходит вам это или нет.
– Хорошо.
– Итак,
депрессия-улыбка обычно свойственна сильным людям, которые все держат в себе. Они стремятся все успевать. Отмахиваются от своих чувств и подавляют их.
Им может быть больно, но они не сострадают себе, а затягивают пояс потуже и продолжают двигаться вперед. Они не могут себе позволить расслабиться, потому что им кажется, что тогда мир рухнет. Они полны ответственности, потому что знают, что на них опираются другие люди. Они боятся просить помощи и не хотят чувствовать себя обузой.
С каждым словом меня скрючивало внутри, а к горлу подкатывал комок.
ВИ продолжил:
– Человек может нормально функционировать, продолжать делать важные для себя вещи, но при этом испытывать чувство безысходности и апатии. Как правило те, кто страдают этим видом депрессии, предпочитают отгонять от себя эти мысли и не делиться с окружающими. Они говорят: «Со мной все нормально, есть люди, которым хуже». Ну как, есть совпадения?
– Весь этот список как будто с меня писали, – я тяжело вздохнула, – какой кошмар. Я никогда не думала, что меня это коснется. Если честно, я запуталась и устала. Что с этим можно сделать?
– В идеале вам нужно на несколько месяцев переехать в Питер, чтобы мы поработали. Я не настаиваю. Только вам решать, чего вы хотите от своей жизни.
Поблагодарив его за теплый прием, я сказала, что подумаю. На выходе из кабинета я потерла ручку с грифоном «на счастье» – в местах, где она особенно блестела, чеканка почти стерлась, видимо, все так делали.
На улице я плотнее закуталась в шарф, села в такси и забила в интернете признаки «улыбающейся» депрессии. Да, похоже, это была она.
Я начала понимать, что отсутствие вкуса у жизни – это не про возраст и не про «эмоциональное замыливание».
Его вызвали некоторые факты, которые я не принимаю, отрицаемые эмоции и чувства, непрожитое горе внутри и то, в чем я не могу себе признаться. Короче, полный бардак. Со всем этим мне предстояло разобраться.
Я приехала в ресторан, где сидели мои друзья во главе с Татой, заказала бокал шампанского и поняла, что в последнее время подсела на алкоголь. И это тревожило: алкоголь поднимал настроение на пару часов, а потом я снова падала в дофаминовую яму, и состояние ухудшалось. В глубине души я знала, что счастливый человек не будет пить так часто.
За окном поднялась снежная буря, друзья болтали на отвлеченные темы, смеялись, обсуждали невероятный вкус еды, планы, путешествия, а я наблюдала за танцем снежинок.
«Совсем ничего не чувствую, даже злость ушла, – подумала я и через секунду приняла решение – переезжаю в Питер».
Я долго спасала своими текстами и выступлениями других людей, теперь пришло время спасти себя.
Глава 4
Я, Питер и Раскольников
Когда я объявила, что переезжаю в Питер, мои московские друзья расстроились: «Ты собралась в Питере лечить депрессию? Ларис, разве ты не помнишь, что писал Достоевский: “Питер – это город полусумасшедших!”. Он тебя может размотать и свести с ума еще больше». Мне было все равно, что они говорят. После встречи с ВИ я призналась себе, что уже несколько месяцев не чувствую светлого и радостного. Но продолжала исполнять обязательства и светить лицом там, где было нужно.