— Да… твой единственный мужчина был бы наверняка рад, узнав, что ты похоронишь его в лесу, — не могу не поддеть ее в ответ, на столь яркую речь о «единственном мужчине». — Ну и как мы будет копать могилу, если сейчас еще больше стемнеет?

— Обыкновенно. Я взяла фонарь и хорошую лопату. Еще примерно минут пять, и мы будем на месте.

Надо отдать должное Юле, с точностью у нее все в порядке. Ровно через пять минут мы действительно остановились, правда, был существенный нюанс — это жилая зона, судя по виднеющимся неподалеку домам. И это не заброшенные полуразваленные домики. Со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что тут живет… не побоюсь этого мерзкого слова — элита. Усмехаюсь в голос, понимая для чего эта глупая девчонка сюда приехала.

— Чего смеешься?

— Мы не будем хоронить здесь Гену, — уверенно произношу я.

— С чего это? Посмотри какой лес красивый.

— И рядом элитные дома с охраной. Ты что надеешься, что миллионер выйдет за тобой в лес, влюбится и женится?

— Нет. Не так. Сегодня мы похороним Генашика. А когда будет хорошая погода, я приеду навестить сюда моего мальчика. Выйду такая вся красивая и грустная из леса, может быть, даже в черном маленьком платье. И тут выедет мой суженый-ряженый на элитном автомобиле, увидит грустную деву, ну и все завертится, закрутится и бла бла бла. А вот максимум через полгода, я уже буду замужем за богатым мужиком. Не получится с первого раза встретить грустной деве из леса мужика, получится с пятого. Не с пятого, так с двадцатого. Я не ты, Саша, своего счастья я не упущу. Я слишком долго искала это место и чувствую — тут моя богатая судьба.

— Сколько раз тебе еще нужно сказать, что счастье не в деньгах?

— Ага, а в их количестве. Все, поднимаем задницы и живо хоронить Гену, пока мой мальчик не начал источать зловонный аромат.

Нехотя выхожу из машины и, не говоря ни слова, принимаюсь помогать доставать Гену. Надо сказать, подготовилась Юля знатно, я даже представить не могла, что Геннадий окажется не в коробке, а в самом настоящем гробу.

— Красивый гроб.

— А главное прочный, — соглашается Юлька, хватаясь за один край. — Давай берись за другой конец. Дойдем до выбранного мной места, а я потом сбегаю за лопатой.

— Жаль, что Гена такой тяжелый, — констатирую я, приподнимая гроб.

— Жаль, если бы Гена был тявкающим чиахуяхуя, а мой лабрадор самый лучший и с весом у него все было нормально.

— Во-первых, чихуахуа, во-вторых, его правда тяжело нести. Долго нам идти?

— Недолго.

«Недолго» по ощущениям оказалось вечностью. Правда, когда мы остановились в нужном месте, я в который раз отдала должное Юле. Она действительно выбирала место захоронения заранее — на дереве стоит метка.

— Красиво тут, да?

— Да, только уже почти темно и дождь моросит. Давай за лопатой.

— Я быстро, — крикнула подруга на бегу, оставив меня наедине с умершим Генкой.

Прислоняюсь к дереву, и снова на душе становится паршиво. Юлька собаку хоронит как человека, а я даже не знаю жива ли моя. Может, бегает где-нибудь на улице, да по помойкам ищет еду. И ведь не найдет, не приучена. А может, ее и вовсе уже давно нет в живых. Вовремя смахиваю непрошенные слезы, аккурат перед Юлиным:

— Я все! Копай, — подает мне лопату, переводя дыхание.

— Почему я?

— Потому что у меня маникюр, — как ни в чем не бывало бросает Юля.

— Я тебя удивлю, но у меня тоже, более того, у меня ногти длинные. Так что дуй копать, потом тебя сменю.

— Нет, Сашка, ты себе сделаешь ногти в любой момент, как никак маникюршица, а я нет.

— Копаем по очереди или я ухожу, — уверенно произношу я, буравя взглядом подругу.