Задираю голову и вижу его сидящим на корточках на краю пирса и протягивающим мне руку.

Я стучу зубами от холода, но упрямо мотаю головой.

- Я… кккупаться бббуду…

- Паша, бл*дь! – цедит сквозь стиснутые зубы.

- Накупалась уже, - шепчет на ухо Кулемин и, поддев подмышками, выталкивает меня из воды прямиком в руки Греховцева.

Тот ловко меня принимает и ставит на дощатый пирс. Все вокруг затихают, парни, разинув рты, рассматривают мой комплект бежевого нижнего белья. Который, намокнув, скорее всего, сделался прозрачным.

- Пздц! – выругивается тихо Кир, быстро снимает с себя толстовку и швыряет ею в меня, - прикройся!

Меня колотит от холода, поэтому, даже при всем желании, я не могу отказаться от столь щедрого подарка.

Кивнув, трясущимися руками, натягиваю ее на себя. Она мне почти до колена, еще хранящая его тепло и безумно вкусно пахнущая. Сам Кирилл остается в одних джинсах. Хватает меня за руку и, на ходу подобрав мою одежду, тянет в сторону дачи Артура.

- Вы куда?

- Мы уезжаем, - отвечает Греховцев, не оборачиваясь.

Я, прижав одну руку к груди, едва не бегу за ним. Он шагает так быстро, что я еле успеваю переставлять окоченевшие ноги и несколько раз чуть не падаю.

Добравшись в таком темпе до дома, заходим внутрь, пересекаем прихожую и оказываемся в какой-то комнате.

- Одевайся!

- Я никуда не поеду, - заявляю из вредности, - я пойду к ребятам. Меня Паша там ждет!

- Сейчас заткнись, Настя, иначе я за себя не отвечаю!

- Никуда я с тобой не поеду, - выкрикиваю звонко, - иди к черту, Греховцев!

- О’кей! – вдруг соглашается он и, бросив мою одежду на кровать, идет к выходу.

- Нет! – вырывается у меня, - не уходи, я с тобой!

Я не могу. Не могу позволить себе расстаться с ним на такой ноте. Я никогда себе этого не прощу.

- Одевайся. У тебя пять минут.

- Хорошо.

Снимаю с себя толстовку и берусь за джинсы. Вдеваю одну ногу, а сама на Кира поглядываю. Он не уходит, сунув руки в карманы и подперев плечом дверной косяк, за мной наблюдает.

- Когда ты уезжаешь?

- Завтра вечером.

Уже завтра?.. О, Боже. Обхватившая горло безжалостная рука, выбивает из меня тихие всхлипы.

- Зачем, Кир? Зачем тебе туда ехать?

- Так надо, Настя, я давно решил…

- Почему я узнаю об этом только сейчас, Кирилл?

Кое-как справившись со второй штаниной, медленно подхожу к Греховцеву. В комнате темно, но падающего из окна сумеречного света хватает, чтобы рассмотреть и оценить великолепный торс. Я давно уже не видела его. Примерно год, с прошлого лета. С тех пор грудные мышцы значительно увеличились в размере, кубики на прессе стали рельефнее, а плечи сильно раздались вширь.

- Кир, а ты обо мне подумал? Хоть раз? Как я без тебя здесь буду?

- Прекрасно без меня ты будешь. Вписки, купания в нижнем белье… тебе же нравится?

- Мне нравится везде, где есть ты!

- Прекращай, Настя, - морщится от досады, - одевайся и поехали.

Подняв руку, я легонько касаюсь пальцами его плеча. Он дергается, словно на него муха села.

- Я просто потрогаю…

- Не нужно меня трогать.

В груди из-за ужасной новости и так сплошное месиво, поэтому сейчас обидные слова почти нечувствительны. Почти не больно и почти не обидно.

- Хорошо. Поцелуй меня тогда!

- Нет.

- Кир…

Закидываю руки на шею и прижимаюсь всем телом. Кожа к коже. На мне лишь влажный тонкий лифчик, на нем – ничего. Оба вздрагиваем и на мгновение замираем.

- Поцелуй, Кир. Один раз.

- Настя…

- Пожалуйста… - поднимаюсь на цыпочки и тянусь к его губам.

Он отворачивается. Отводит голову в сторону и, схватив обе мои руки, резко от себя отдирает и отталкивает.