– Тэээк, – вторично затормозил он, – и что дальше?

– Дальше то, что от одного компетентного товарища я услышал, что такие проблемы устраняют на Кубе… у них там прекрасная медицина. В частности в Центральной клинике имени Сира Гарсия, это в Гаване, кажется…

– Я тебя услышал, – ответил он с каменным лицом, – вопрос будет рассмотрен в самое ближайшее время… а насчет Мироновой ты все же зря впрягся, – не удержался он от финальной ремарки.

Тепло сейчас в Маниле

Экран телевизора у меня начал показывать только серый шум в крапинку, так что я его выключил, сел на койку и начал горестно размышлять… в основном о новых обстоятельствах, кои поведало мне заэкранное второе я. Получается, что во время того злополучного эксперимента в бункере, где стреляли СВЧ-излучением по рассеянной плазме, наш мир, грубо говоря, раздвоился. Я остался в относительно той же действительности, а этот друг из телевизора получил суперспособности и начал всех излечивать направо и налево. Включая генерального секретаря ЦК КПСС.

Нет, кое-какие способности и у меня появились, но по сравнению с ним очень слабенькие… лечить я могу только очень специфические болезни и достаточно редко… дар убеждения, правда, у меня имеется, но не всегда и не на всех он действует. Кстати, может зарядить его на надзирателя при следующем посещении? Нет, наверно не выйдет – до выхода тут минимум три поста еще одолеть надо, на всех них у меня заряда точно не хватит.

Так, еще какие различия у нас с тем вторым Балашовым, одернул я самого себя, давай вспоминай… ну живет он все еще в 82 году, а я годом позже. Поэтому и до камчатских приключений он пока не добрался. Про маму он что-то говорил… ах, да, спас он ее от онкологии – а у меня она жива-здорова оказалась без всех этих экстрасенсорных вмешательств. Про красотку Нину еще что-то было… там у него были с ней какие-то отношения, при этом с Наумычем она порвала все связи. А у меня что… ну что у меня – вышла она за него замуж, за Наумыча, вот и все события. А я остался на бобах с девочкой Викой из кадров… ну как остался – через пару месяцев разругались мы окончательно, вот и весь наш роман.

Тут наконец расчехлилось мое личное второе я, вылезло со дна подсознания и мысленно уселось на кресло, удобно развалясь при этом.

– Ну что, Петюня, – сказало оно с хитрой усмешкой, – поговорим?

– Почему нет, – не стал поддаваться на провокации я, – с приличным человеком всегда приятно побазарить. Начинай, раз уж завел такую тему.

– А и начну, – с вызовом ответило оно, – ты, я смотрю, не совсем в ту проблему уперся.

– Да ну, – изумился я, – ну поведай, куда мне следует упираться на самом деле.

– Этот вот телевизор, – кивнуло оно головой на Панасоник, – тебя не сильно смущает?

– Вообще-то да, – честно признался я, – упустил я его из виду… намекаешь, что стандартные телевизоры не умеют связываться с параллельными реальностями?

– И на это тоже, но для начала – кто его сюда поставил? Здесь же не Америка и даже не Испания, в камеры предварительного заключения на Филиппинах, насколько я знаю, телевизоров не полагается ставить. И в одиночку почему тебя запихнули, еще один сложный вопросик…

– Наверно и тут ты кругом право, – угрюмо согласился я, – тут конечно не Бутырка и не Матросская тишина, но по 3-4 заключенных в камере должно быть…

– Вооот, – довольно поддакнуло оно, – от этого и можно начинать плясать.

– У меня ум за разум уже заходит, – продолжил тему я, – может ты спляшешь? В порядке разнообразия. А то ведь знаешь наверно такую поговорку – один дурак может задать столько вопросов, на которые не ответят сто мудрецов.