Каюсь. Я попросту бессовестно спала всё это время, восстанавливая силы. Причем не только физические. Ох уж эти Торл, Тирл, Трамл!

6. Глава 6. Зачисление

Горный хребет Якату. Город Сойн. Спальня дома Ллисков. Мия

Утро встречало меня рокочущим шумом прибоя, хоть и отдаленным, негромким, но таким приятным, ласкающим слух.

Сквозь приоткрытое окошко бабушкиных покоев проникало теплое светило, которое и подняло меня на ноги, хоть и нехотя, но, увы, пришлось просыпаться. Устав отползать от него на теневую сторону кровати, я в конце концов чуть не упала на пол.

А еще к этому моменту к нам с бабулей, которая сидела и вязала в кресле напротив, присоединилась матушка.

– И как там моя младшая повзрослевшая девочка? – слегка взволнованно спросила она, буквально влетая в двустворчатые полукруглые кверху двери.

– Как как, бессовестно спит и даже не думает вставать, – отозвалась бабуля. А я только сейчас с ужасом вспомнила вчерашний день, а еще…

– Зачисление! – выкрикнула я, кубарем скатываясь на пол, чтобы тут же подскочить на ноги. – Я же опаздываю!

– Какое зачисление? – в один голос переспросили обе дамы. А после бабуля приподняла свою белесую бровь и добавила: – А как же твои планы по продолжению рода?

Матушка скрестила руки на груди со словами:

– К слову, мне уже поступило пять предложений от благородных домов от желающих дать имя твоему первенцу.

– Какому такому первенцу, вы о чем? – удивилась я, усиленно озираясь по сторонам. Застекленные высоченные арки в вершине бабулиной башни как будто придавали полукруглой комнате воздушности и невесомости, словно я спала на крыше, если не считать цветастого мозаичного потолка над нашими головами.

Я перевела взгляд на ближайшее от бабушки однобокое ложе, и на его многочисленных пестрых подушках обнаружила темненькое платьишко с закрытыми плечами.

– О, хвала небесам! – проворчала я, когда бросилась переодеваться. – Никаких продолжений рода и прочего, мы это уже обсуждали. Я хочу поступить в академию!

– Но, но… – снова опешила матушка, а бабуля лишь усмехнулась и отложила вязание на ближайший чайный столик со словами:

– Наша девочка никак в себя не придет. Хорошо ли тебе спалось? А, милая Мия, головой нигде не ударялась? Или память отшибло?

– Ба… – протянула я с улыбкой. Её беззлобное подтрунивание всегда умиляло, но только не сейчас. – Я здорова и энергична, как никогда! – хоть это и была наглая ложь, потому как чувствовала я себя скорее разбитым камнем. Но об этом никому знать не положено.

– Что «ба»? А кто нарядился в белое «особенное» платье и во всеуслышание объявил о свое готовности? Увы, Мия, это ты у нас вчера прилюдно заявила о любовном марафоне за право разделить с тобой ложе.

– Что?!

– Подожди, Лиора, – в наш разговор вмешалась матушка. – Кажется, я начинаю понимать, что произошло.

Я при этом открывала‑закрывала рот, так и застыв, сжимая подол того самого «особенного» платья, которое уже начала стаскивать с себя.

– Ты, дочь, видимо, неправильно меня поняла, когда я рассказала об этом платье. – Анна Эдани, казалось, впервые в жизни выглядела смущенно, она даже немного покраснела при разговоре: – Не знаю, помнишь ли ты наш разговор про то, что его можно будет надеть лишь один раз, когда ты будешь готова…

– Да, мама, я помню этот разговор. – В подтверждение своих слов даже усиленно закивала, а то вдруг мне не поверили.

– Так вот, про готовность… – Мама подбирала слова. – Понимаешь ли, но речь шла не о твоем взрослении или же половом созревании, что, безусловно, тоже важно. Нет, конечно, одно без другого никуда, в общем‑то. Но…