На площадь прихожу вместе с остальными жителями квартала. Помосты уже готовы, палачи ждут своего часа. Только осужденных пока нет. Вокруг людно и шумно. День выдался жарким, пахнет нагретыми на солнце камнями и стихийным рынком, который предприимчивые горожане развернули прямо под стенами ближайших домов. Из окон этих же домов знать будет смотреть на казнь вместе с нами. Странно, что их тоже не выгоняют на брусчатку, ведь очень многие семьи недовольны политикой Министра. Почти смиряюсь с очередным жутким зрелищем в моей жизни, когда ко мне подбегает запыхавшийся Том.

- Майра, - шепчет срывающимся голосом. – Тебя ищут. Гончие. Уходи.

- Зачем? – мурашки начинают медленно ползти по спине. – Меня же накажут за неявку.

Действительно не понимаю, чего Том хочет от меня.

- Ты пришла, все видели. Так и скажут гончим. А они просто не нашли тебя, понимаешь? – пытается убедить он и одновременно осторожно подталкивает в сторону выхода.

- Майра! – зычно несется над толпой. – Майра из квартала шесть-восемнадцать!

Да, меня запросто можно искать по имени. В квартале я такая одна. Возможно, что и во всех трущобных кварталах. Тетя говорит, что мать моя была существом нежным и мечтательным. И это не комплименты вовсе. Вот, назвала дочь именем одной из божественных дев-воительниц. Она же потом и отца, теткиного брата, втравила во что-то противозаконное. И сгинули они вместе на рудниках. Поэтому нам с тетей никак нельзя нарушать закон, иначе отправимся следом за родителями.

- Нет, Том. Я ничего не сделала. С чего мне прятаться?

В этот момент на плечо легла тяжелая рука имперской гончей. Могу с уверенностью сказать это по самым кончикам черных кожаных перчаток, которые видны, даже если не поворачивать голову.

- Майра? – басят мне в ухо.

- Да, - лепечу и разворачиваюсь.

Смотрю в холодные глаза здоровенного мужчины. Спрашивать смысла нет, скажут, что посчитают нужным. И когда посчитают.

- Иди за нами. Тебя хотят видеть.

Киваю, зачем-то улыбаюсь Тому и иду за гончими. Кажется, начинаю понимать, что так взволновало друга детства. Может, он и прав – следовало скрыться? Сглатываю вязкую слюну и стараюсь не разреветься. Зачем я опять понадобилась Министру? Всю дорогу пыталась успокоиться. Вероятно, я просто ошиблась. Напридумывала невесть чего. Он уже и не помнит меня. И день такой – не до удовольствий и развлечений. Ведь так? Почему тогда пальцы на ногах поджимаются от ужаса? Ладони противно потеют? Во рту горько от дурного предчувствия? Совсем недавно прекратила просыпаться по ночам от душных кошмаров, в которых Министр тянет ко мне свои тонкие узловатые пальцы.

Гончие приводят к неприметной маленькой дверце прямо под правительственным балконом. Здесь еще несколько человек охраны. Меня обыскивают и вталкивают внутрь. Вталкивают, потому что начинаю неосознанно сопротивляться, хватая гончих за руки и упираясь стопами в землю. Охранники явно в замешательстве от моих действий, но остановить их я, конечно, не в силах. Дверь за мной запирают, прижимаюсь к ней спиной и пытаюсь хоть что-то разглядеть в полной темноте. Вижу лишь пятно света сверху и на приличном расстоянии.

- Прямо перед тобой лестница, Майра. Поднимайся сюда.

5. Глава 5.

Голос Министра парализовал. Чувство самосохранения кричало подчиниться, но я продолжала подпирать дверь, будто приклеенная. В прошлый раз и вполовину не было так страшно. И понятно, почему. Тогда где-то глубоко внутри я считала, что меня ждет незабываемое приключение. Ночь с первым человеком Империи. Терзали обычные опасения девственницы и только. Теперь же я точно знаю, что хорошего ждать не стоит. Не поговорить же позвал в самом деле. Кое-как отлепилась от холодного металла и пошла вперед на ощупь. Очень скоро споткнулась о первую ступеньку, чуть слышно выругалась. Сверху послышался смешок и в следующую секунду рядом засветился маленький зеленый огонек. Вздрогнула, зажмурилась, но диковинный светильник не исчез. Значит, молва не врет – Министр плюс ко всему еще и не совсем человек. Но зачем он мне это показывает? Чтоб оправдать свои странноватые наклонности? Передо мной? Или чтобы подчеркнуть, что моя судьба предрешена, и я из этого уже никогда не выпутаюсь? Впрочем, «никогда» в моем случае, это, вероятно, очень недолго… Хоть плачь, хоть вой, а просто так такими секретами не делятся.