Но Аля не дала ему возможности даже объясниться. Нет, сама возможность была – тогда, но вспоминать об этом было не просто стыдно. Это был один из самых позорных моментов в его жизни… второй, нет – третий и все за одни только сутки. Не удивительно, что он сорвался в слезы - свое состояние тогда почти не контролировал, сказалось и сотрясение, и потрясение...

Его привели в чувство полицейские. Думать об этом и вспоминать не хотелось – один из тех самых моментов. Они даже не пытались скрыть смешки, а он вдохнул нашатырь и пришел в себя, лежа на полу в полуспущенных штанах. Сознание медленно возвращалось и тянуло за собой воспоминания и понимание. Он сгорал тогда от мучительного стыда и еще страха за Альку и их будущее. Прикрываясь, кое-как натянул штаны, шевельнулся, и его вывернуло на палас. В голове звенело, висок тянула тупая боль – на руку, когда он попытался ощупать голову, налипла кровь. Потом она высохла и очень трудно смывалась.

Когда подоспела вызванная полицейскими медицинская помощь, он что-то уже слышал сквозь тягучий звон в ушах, да и в глазах плыло и двоилось уже не так сильно. Женщина-врач только взглянула на него и сказала полицейским:

- Сначала – девушка. Владик, подними носилки, - и стала хлопотать над чем-то в кровати. Только тогда он вспомнил про соседку, и перед глазами встала вся картина глазами Альки… он застонал. Женщина взглянула на него, сухо и коротко кинула:

- Терпите.

Да готов! А лучше – сразу на плаху, милосердно добейте или разбудите, потому что все это просто не может быть правдой. И его Алька… где-то там.

- Мне нужен телефон. Подайте, пожалуйста, там – в кармане пиджака.

Полицейский подал ему пиджак, и он позвонил начальнику юридического отдела компании, в которой работал и самому близкому своему другу, армянину по национальности:

- Вардан, послушай… это очень важно – прямо сейчас, лично подъедешь ко мне домой…

- Мы забираем вас вместе с девушкой, рану нужно чистить и обрабатывать. И, скорее всего – у вас сотрясение, нужен снимок, - покосилась она на рвотные массы возле кровати. Олег проследил ее взгляд и бросил туда свой пиджак, прикрыв им смердящее безобразие. От резкого движения мир колыхнулся и в глазах потемнело.

- Подожди, Варик, отставить. Подъезжай в отделение… - он взглянул на полицейского и тот назвал номер и адрес, Олег повторил все и добавил: - Там Аля. Сделай все что нужно и так, чтобы потом к ней не возникло никаких вопросов.

- Уносим девушку, - скомандовала врач, - собирайтесь и вы тоже.

- А вопросы еще остались… по делу «женщины с чугунной сковородой», - отозвался полицейский, а второй весело хмыкнул, глядя на валяющуюся на постели рядом с бессознательной участницей адюльтера ту самую сковороду: - Сейчас подъедет следственная бригада, ключи от квартиры потом заберете в отделении.

Олег ни разу не удивился такому цинизму. Посторонний мужской взгляд на ситуацию был понятен, он и сам бы посмеялся, случись это с кем-то другим. Случай из обоймы – «не умеешь – не берись». Лох, лох, и еще раз лох… Во взглядах и усмешках полицейских не было осуждения, но явно присутствовала насмешка и их спокойный цинизм не был следствием профессиональной деформации. Это была логичная констатация посторонними мужиками еще одной его несостоятельности – как любовника. Но именно на эту несостоятельность ему было плевать. Да - ситуация рисовалась анекдотичная, и он сейчас переживал свой позор. Но понимал, что это все цветочки – дальше последует настоящая катастрофа.

- Возьмите запасной комплект в верхнем ящике тумбочки, в прихожей, - скривился он.