Лавка «неПростые сувениры» располагалась на соседней с моей родной улице, занимала небольшое помещение с единственной витриной, и я тысячи тысяч раз проходил мимо: и школьником, и студентом, и знаменитым детективом. Пару раз хотел зайти, но почему-то не получалось, и вот – такой оборот: маленький законопослушный магазинчик распространяет рекламу в ночном заведении для богачей. Так и вижу эту картину: в шесть утра из дверей «Переплетения» вываливается усталый мачо с двумя завидными красотками в обнимку и громко распоряжается: «В «неПростые сувениры» гони! Хочу подарков девочкам прикупить!» Оценили юмор?

Но главный шок, как оказалось, поджидал меня внутри. Потому что только там выяснилось, что владел магазинчиком Евгений Стальевич Хамиев, который жил в соседнем подъезде, приятельствовал с моими родителями, и при встрече мы обязательно раскланивались.

– Юра!

– Евгений Стальевич!

– Добрый вечер.

– Добрый…

– Как Миша?

– Он теперь отец Иоанн.

– Юра, я знаю, – с укоризной ответил старик. – Я спросил, как он, а не как его теперь зовут.

– С отцом Иоанном всё в порядке.

– Вот и хорошо.

А дремлющий у двери Гамлет – чёрный датский дог Хамиева – важно посмотрел на меня, признал и снова положил тяжеленную голову на мощные лапы. Гамлет уже пять лет служил старику сторожем и компаньоном, а до него был Йорик, ещё раньше – Лаэрт, и все – датчане: Стальевич питал к этой породе непонятную лично мне слабость.

Покончив с обязательными, но достаточно пустыми расспросами, старик жестом предложил мне занять одно из двух кресел в углу – прямо под пальмой в здоровенной кадке, – сам расположился напротив и с ехидцей произнёс:

– Всё думал, зайдёшь ли ты когда-нибудь или нет?

– Давно хотел… – смущённо пробормотал я. – Вывеску с детства помню, но даже не представлял, что вы… – Едва не ляпнул: «вы тут работаете», но вовремя опомнился. – Что это ваша лавка.

– Я тебе говорил, – деликатно напомнил старик, аккуратно протирая очки. – Лет семь назад.

– Значит, забыл.

Честно говоря, я пожалел, что не оказался в «неПростых сувенирах» в детстве, поскольку для ребёнка лавка старого Стальевича была настоящей сокровищницей. Удивительные статуэтки со всего мира: бронзовые, мраморные, вырезанные из дерева и вылепленные из глины, примитивные и элегантные, весёлые, даже смешные, и зловещие, рядом – скульптуры рыцарей и тут же, на стенах и полках, – их оружие, мечи, кинжалы и другие железяки пробойного действия. Рядом – кувшины и вазы, картины, значки и монеты, раковины, оловянные солдатики и модели парусников… Окажись я тут мальчишкой – обязательно поселился бы.

– Молодость, молодость… – Стальевич вернул окуляры на длинный вислый нос и строго посмотрел на меня усиленным взором. – Сколько лет мы знакомы?

– Вы переехали в наш дом, когда мне было пятнадцать.

– Значит, я знаю тебя половину твоей жизни.

– Чуть больше.

– Не имеет значения. – Старик вздохнул. – И за всё это время тебе ни разу не понадобился настоящий подарок. Это наводит на печальные размышления, Юра, на очень печальные.

– Если у меня не получалось к вам зайти, это ещё не означает…

– А если бы ты знал, что это моя лавка…

– Я обязательно…

– Разумеется…

– Конечно…

На этот раз я намеренно не стал заканчивать фразу. Точнее, закончил её смущённой улыбкой, показывая, как мне неловко. Стальевич не поверил, но развивать тему не стал, покачал головой и улыбнулся:

– Самому не стыдно?

– Сильно заметно?

– Актер ты плохой… Сейчас зачем пришёл? Неужели подарок понадобился?

Начинать разговор с клуба «Переплетение» я не рискнул, поэтому соврал: