Там он снимает с себя одежду, взятую у седовласого пенсионера Джека в Оклахоме, в воскресенье, двадцать четыре часа тому назад. Скомкав каждый предмет в компактный шар, он запихивает одежду в специальную корзину для грязного белья.

Он входит в просторную кабину душа. Вода в меру горяча. Намыливается. И вскоре клубы пара вокруг него наполняются пахучим цветочным ароматом.

Обсушив тело желтым полотенцем, он ищет в шкафчике принадлежности мужского туалета. Находит шариковый дезодорант, расческу, которой зачесывает мокрые волосы назад. Бреется электрической бритвой, одеколонится и чистит зубы.

Теперь он чувствует себя новым человеком.

На мужской половине большого платяного шкафа он находит хлопчатобумажные трусы, синие джинсы, сине-черную фланелевую рубашку, спортивные носки и пару кроссовок «Найк». Все сидит на нем как нельзя лучше.

Он чувствует себя дома великолепно.

Пейдж стоит у окна и наблюдает, как ветер гонит с запада серые облака. Темнеет. На дома, еще недавно утопавшие в лучах солнца, надвигается тень.

Офис Пейдж находится на шестом этаже и состоит из трех комнат.

Из двух больших окон открывается не очень вдохновляющий вид: дорога, торговый центр, притертые одна к другой крыши домов. Конечно, ее бы больше устроил вид на океан или пышно цветущий сад, но это означало бы более высокую арендную плату.

Тогда Марти только начинал свою писательскую карьеру, и главным кормильцем в семье была Пейдж.

И даже сейчас, когда к Марти пришел успех и появились солидные доходы, которые обязывали ее арендовать более престижный офис в новом районе, она медлила, считая это неблагоразумным. Даже благополучная, процветающая литературная карьера не гарантирует стабильного заработка. Если, скажем, заболевает хозяин зеленной лавки, его служащие продолжают продавать апельсины и яблоки в его отсутствие. В случае болезни он, Марти, уже не сможет содержать семью.

А Марти болен. И возможно, серьезно.

Нет, она не будет думать об этом. Они ничего еще не знали наверняка. Беспокоиться понапрасну было свойственно той, прежней Пейдж, до того как она встретила Марти. Теперь ей нужны были только факты.

«Пользуйся моментом», – любил повторять ей Марти. Он был прирожденным доктором. Иногда ей казалось, что он сумел научить ее большему, чем курсы, которые она посещала, чтобы защитить диссертацию по психологии.

«Пользуйся моментом».

По правде говоря, вся эта суматоха за окном действовала на нее бодряще. Если раньше она была настолько предрасположена к унынию, что даже плохая погода могла сказаться на ее настроении, то все эти годы, проведенные с Марти, его непоколебимый оптимизм научили ее видеть своеобразную красоту даже в надвигающемся шторме.

Он родилась и выросла в доме, лишенном тепла и любви, в котором было уныло и холодно, как в ледяной арктической пещере. Но она давно уже забыла об этих днях.

«Пользуйся моментом».

Она посмотрела на часы и задвинула портьеры, так как два ее следующих клиента, скорее всего, окажутся восприимчивыми к плохой погоде.

Когда окна были зашторены, в помещении было уютно, как в гостиной частного дома. Стол с книгами и папками находился в третьей комнате, посетители не видели их. Обычно она встречалась с ними в этой уютной комнате. Цветочный рисунок дивана с множеством разбросанных по нему подушек успокаивал, а три обтянутых ворсистой тканью кресла были настолько просторны, что позволяли юным гостям свернуться в них калачиком, а при желании даже сесть в них с ногами. Лампы цвета морской волны отбрасывали мягкий теплый свет, мерцающий на безделушках в конце стола и глазури фарфоровых статуэток в витрине серванта красного дерева.