Сигарета в пальцах Дженис заплясала, и она плотно сдвинула колени.

– Может, поговорим о чем-нибудь более приятном?

– Что может быть приятнее искусства? – улыбнулся Том. – Разве не истинное наслаждение любоваться пейзажами Сезанна? Каштановые деревья, проселочная дорога и эти теплые оранжевые оттенки крыш… – Том тоже рассмеялся, но беззлобно.

Его визит затягивался, и он судорожно пытался придумать, как бы выведать у Притчардов что-нибудь еще. Когда Дженис протянула блюдо, он взял с него еще одно сырное канапе. Том, разумеется, не собирался упоминать ни Джеффа Константа, фотографа, ни Эда Бэнбери, независимого журналиста, которые много лет назад приобрели Бакмастерскую галерею, чтобы иметь возможность выставлять поддельные полотна Дерватта, созданные Бернардом Тафтсом, ни о той прибыли, которую они с этого имели. Том тоже получал процент от продаж «Дерватта» – но в последние годы этот источник дохода почти потерял значение, да и неудивительно, ведь смерть Тафтса положила конец новым поступлениям.

Искренние слова Тома о Сезанне остались незамеченными. Он посмотрел на часы.

– Пора и честь знать. Жена, наверное, уже заждалась.

– А что, если мы задержим вас на время? – спросил Дэвид.

– Задержите меня? – Том поднялся на ноги.

– Не выпустим из дома.

– О Дэвид! Ну какие игры с мистером Рипли? – Дженис слегка ежилась от смущения, но ухмылялась, склонив голову набок. – Ему это не понравится! – Ее голосок стал тоньше и пронзительней.

– Мистер Рипли обожает игры, – возразил Дэвид. Теперь он сидел на диване совершенно прямо, расставив ноги и поигрывая бицепсами. – Вы не сможете уйти, если мы вам не позволим. К вашему сведению, мне известны приемы дзюдо.

– В самом деле?

Парадный вход, то есть та дверь, через которую он вошел, находится в шести метрах позади него, прикинул Том. Ему не доставила бы большого удовольствия драка с Притчардом, но, если до этого дойдет, он был готов защищаться. Можно, к примеру, вооружиться тяжелой пепельницей, стоящей перед ним на столе. Такая же пепельница сослужила ему в Риме хорошую службу, угодив прямиком в лоб Фредди Майлза. Всего один удар, и Фредди отправился в преисподнюю. Том посмотрел на Притчарда. Скучный, заурядный жирный прохвост.

– Мне пора. Премного благодарен за гостеприимство, Дженис. Мое почтение, мистер Притчард. – Усмехнувшись, он повернулся к ним спиной.

Сзади не было слышно ни звука. Дойдя до дверей в холл, Том обернулся. Притчард шел за ним как ни в чем не бывало, Дженис семенила рядом. Игра, похоже, не задалась.

– А вы, ребята, разобрались, куда здесь ходить за покупками? Супермаркет? Хозяйственные товары? Рекомендую Море. Лучший выбор. Во всяком случае, идти недалеко.

Они дружно кивнули.

– Когда-нибудь слышали о семье Гринлиф? – спросил Притчард, вздернув подбородок, словно для того, чтобы прибавить себе роста.

– Приходилось. – На лице Тома не дрогнул ни один мускул. – А вы знакомы с мистером Гринлифом?

– С которым из них? – Ответ Притчарда прозвучал шутливо, но грубовато.

– Значит, нет, – кивнул Том и взглянул на дрожащую рябь на потолке в гостиной. Солнце уже почти скрылось за деревьями.

– Достаточно большой, чтобы утонуть во время дождя, – прошептала Дженис, заметив его взгляд.

– И насколько глубок этот пруд?

– Футов пять[35] или около того, – ответил Притчард. – Наверняка скользкое дно. Лучше по нему не бродить. – Он улыбнулся, обнажив крупные зубы. Его улыбка казалась приветливой и простодушной, но Тома теперь было не провести.

Том спустился по ступенькам во двор.

– Спасибо за угощение. Надеюсь, еще увидимся.