– Ой! Посмотрите на эти славные маленькие семена пончиков.

Ходжес показывает, что умеет громко смеяться, хотя думает, что это не лучший пример анекдотов про блондинок. На этом обмен любезностями заканчивается, и они садятся. Подходит официант – в «Димасио» никаких официанток, только мужчины в возрасте, и их белоснежные фартуки завязаны не на талии, а на цыплячьей груди, – и Пит заказывает кувшин пива. «Бад лайт» – не «Айвори спешл». Когда кувшин на столе, а пиво разлито по стаканам, Пит поднимает свой.

– За тебя, Билли, и за жизнь после работы.

– Спасибо.

Они чокаются и пьют. Пит спрашивает об Элли, а Ходжес спрашивает о сыне и дочери Пита. Их жены – обе в разряде бывших – появляются в разговоре (чтобы доказать друг другу и себе, что они не боятся говорить о них), а потом полностью из него исчезают. Они заказывают еду. К тому времени когда ее приносят, они обсудили двух внуков Ходжеса и проанализировали шансы «Кливлендских индейцев», географически ближайшей к их городу профессиональной бейсбольной команды. Пит заказал равиоли, Ходжес – спагетти с чесноком и маслом, как и всегда.

Наполовину уговорив свою калорийную бомбу, Пит достает из нагрудного кармана сложенный листок и многозначительно кладет рядом с тарелкой.

– Это что? – спрашивает Ходжес.

– Доказательство, что мои детективные навыки не ржавеют и я по-прежнему в форме. Я не видел тебя с той жуткой вечеринки в «Рейнтри инн» – между прочим, потом три дня мучился похмельем, – а говорил с тобой… сколько… дважды? Трижды? И вдруг ты приглашаешь меня на ленч. Удивлен ли я? Нет. Чую ли я какой-то тайный мотив? Да. Так давай поглядим, прав ли я.

Ходжес пожимает плечами.

– Я – тот самый любопытный кот. Знаешь, как говорят… утоление любопытства воскресило кота.

Пит Хантли широко улыбается, но когда Ходжес протягивает руку к сложенному листку, накрывает его ладонью.

– Нет, нет, нет, нет. Ты должен сказать, что там написано. Не юли, Кермит.

Ходжес вздыхает и один за другим загибает четыре пальца, озвучивая общеизвестные истины. Когда с этим покончено, Пит протягивает ему листок. Ходжес разворачивает его и читает:

1. Дэвис

2. Парковый насильник

3. Ломбарды

4. Мерседес-убийца

Ходжес прикидывается, будто потрясен.

– Я в ауте, шериф. Ничего не говори, если не хочешь.

Пит становится серьезным.

– Господи, если бы тебя не интересовали дела, которые оставались в оперативной разработке, когда ты сдал жетон, я бы разочаровался. Даже… начал бы тревожиться за тебя.

– Я не хочу влезать в них или что-то такое. – Ходжес даже удивлен, как легко слетает с губ столь чудовищная ложь.

– У тебя растет нос, Пиноккио.

– Нет, я серьезно. Просто захотелось узнать последние данные.

– Рад помочь. Давай начнем с Доналда Дэвиса. Его прошлое тебе известно. Все предприятия, которые он создавал, разорялись. Последним стал салон «Классические автомобили Дэвиса». Парень в таких долгах, что ему впору нырнуть на дно, как капитану Немо. Плюс две или три симпатичных любовницы.

– Когда я уходил, их было три, – говорит Ходжес, вновь принимаясь за спагетти. Он здесь не из-за Доналда Дэвиса, и не из-за насильника из Городского парка, и не из-за того парня, который последние четыре года грабит ломбарды и винные магазины. Они – ширма. Но ему тем не менее интересно.

– Жене надоедают долги и любовницы. Она исчезает, готовя документы на развод. История стара как мир. Он заявляет о ее исчезновении и в тот же день объявляет о своем банкротстве. Следуют телевизионные интервью, он выжимает из себя ведро крокодиловых слез. Мы знаем, что он ее убил, но пока нет тела… – Пит пожимает плечами. – Ты же участвовал в совещаниях с Крутой Дианой. – Это городской прокурор.