- Хотела. – говорит и обхватывает себя за тонкие плечи. – Было интересно посмотреть хотя бы одним глазком, каким ты стал. Говори, что ты сильно возмужал. Преуменьшили. Ты стал настоящим исполином.

- Ох. Карин. – смеюсь во весь голос. – Не разочаровывай меня, пожалуйста. Я надеялся, что ты не превратилась в глупую шлюху - марионетку, но жутко ошибся. Ты стала тупой соской Хонхофов.

- Как и все в нашем городе. – огрызается она, продолжая сама себя обнимать. – Тебе не понять, какого это – выживать. Нужно смириться, что этот город принадлежит им.

- Мне? – спрашиваю у неё с нажимом. – Мне ли не понять? Благодаря тебе я был вынужден сбежать из дома и скитаться по улице, чтобы меня не поджарили на электрическом стуле! Я сотни раз был на грани голодной смерти.

Она делает жадные вздохи. Ветер разносит её каштановые волосы в разные стороны, эффектно подчёркивая изящность бледного лица. Нет, Карин всё также красива, как и много лет назад. Время не испортило её внешность. Только я изменился. Не торкает больше от этой суки. Член даже не дёргается. Отвратило меня от неё.

- Не по моей вине, не говори так. Я такая же жертва, как и ты, Коган. – нас здесь никто не может услышать, но она всё равно говорит очень тихо.

- Не ссы мне в уши, Карин. – морщусь. – Ты десять лет назад блядь проглотила свой язык. Засунула его в жопу и послушно кивала каждому слову ублюдков Хонхофов, рисуя мне дело. Лгала в полиции.

Она закусила губу и всхлипнула.

- Я была ребёнком, ты понимаешь это? Я испугалась и делала, как мне говорили родители. Ты не можешь меня обвинять в том, что я растерялась после всего того, что случилось! – она стала плакать. Красиво и даже натурально. Но я не верил ни одной её слезинке. – Но с тобой же всё хорошо в итоге! Ты стоишь передо мной весь такой красивый и холёный! Господь спас тебя!

Усмехаюсь. Какая благость. Я случайно спасся от электрического стула, много лет жил на улице. Со мной действительно всё хорошо! Просто замечательно!

- Хорошо, Карин, хуй с ним – со мной. Девчонка в чём виновата? Она же наступает на твои же грабли. Её же блядь раздерут на части эти волки. Ты хочешь заставить пройти её через весь этот ад? Тебе не жалко её? Из-за твоей лжи она станет следующей жертвой. Ты не могла предупредить её? Сказать правду? Рассказать всем блядь правду?

- Она делает это по своей воле. – говорит Карин. – Амелия сама вешается на шею к Альфу. Хочет стать его женой, куда мне лезть? Тем более, этот союз спасёт её семью от банкротства.

- Жалею лишь об одном. – говорю ей. – Что не позволил Хонхофам тогда окончательно тебя разорвать на лоскуты.

Амелия.

Я крепко держу Альфа за руку и не спорю с Любимым, он точно знает, что делает и у нас всё получится. Возможно, он прав и просто нельзя поддаваться на провокацию Когана, что хочет разрушить всё светлое, что есть между мной и Альфом.

Альф усаживает меня в незнакомую машину и практически сразу же срывается с места. Не могу поверить, что нам удалось сбежать от Когана. Мы ускользнули прямо из-под его носа.

- Немного страшно, что будет с моей семьёй. – признаюсь ему, рассматривая улочки города. – Если Коган решит воплотить угрозы в жизнь.

- Моя семья не позволит им оказаться на улице. – заверяет меня Альф. – Ты же знаешь, что скоро мы все будем одной семьёй!

Он гонит со скоростью двести километров в час. И всё равно мне не по себе. Странное предчувствие вгрызлось в кожу и не отпускало.

- Куда мы едем? – спрашиваю его из интереса.

- Подальше отсюда. Я постоянно о тебе думал, крошка, крутил в голове страшные мысли каждый чёртов день, что ты была рядом с ублюдком. Но ничего, Коган заплатит за всё. Папа уже связался с гардами Дублина и рассказал им всё. Они должны взять его за жопу на празднике!