Годы шли, а в Питере ничего не менялось. Он так же упорно делал из меня алкоголика и кастрировал без ножа острым язычком одной зеленоглазой ведьмы.

Кто любимчик города на Неве? Это я!

14. Глава 14. Одинокий носитель генофонда

Глава 14. Одинокий носитель генофонда

Плодиться и размножаться – это хорошо.

Но как же внутренний мир

и тонкая душевная организация?

Лёха.

Досматривать спектакль я не стал. После феерического облома с Полиной возвращаться в зрительный зал не было ни смысла, ни желания.

Вместо этого я ушел туда, куда звала душа. В бар. В метрах двухстах возле театра нашлось вполне приличное местечко, а бармен у стойки с одного взгляда понял, что именно мне нужно и в какой дозировке.

Это было уже привычное начало вечера. Снова впахивал не член, а печень. Только теперь не стояло вопроса «Как быть?». Ставки я знал, карты соперника тоже, и вышел из игры по собственной доброй воле.

А мог бы иначе? Я – и вдруг отец... Да не просто чей-то, а Полиного ребенка. Как удар по темечку!

Предложение казалось настолько диким, что даже фантазия тормозила. Не мог я такого представить. Её с собой – да. Три недели, может, больше. Загадывать наперед с Полей было невозможно. Но вот так, сразу с третьим... сделанным как лабораторный опыт – из пробирки...

Сверху, видимо, решили поиздеваться надо мной. Привязать к женщине, которую любил много лет, но так и не дать почувствовать, как это – быть с ней. Нормально вообще?

Мозг упрямо твердил: «Да ну на фиг!»

Сбитые с толку новыми задачами инстинкты молчали.

И лишь печень мужественно принимала удар за ударом.

В мыслях о размножении я приговорил две рюмки водки, впихнул в себя пару микроскопических бутербродов и потребовал повторить все это, только уже не на барной стойке, а за каким-нибудь уединенным столиком с удобным диваном.

За этим тоже не заржавело. Стрельнув взглядом по моим часам и ботинкам, администратор быстро нашла отличное местечко в ВИП-зоне и даже отправила ко мне сговорчивую «компанию».

Впрочем, на девушку я и не посмотрел.

Она что-то спросила про «можно ли присесть». Я кивнул и взялся за холодный графин.

Она прочирикала про «помощь». Я на автомате ответил «да».

Она опустилась на колени возле моих ног. Ловко расстегнула ширинку брюк... Буднично, спокойно, будто собиралась сдуть пыль с узкого треугольника сиденья между моих ног.

У меня ничего даже не шевельнулось.

Мысли были не здесь. Перед глазами всё еще стояла Полька. Гладила по груди, кусала губы...

И только когда девушка настойчиво потянула вниз резинку трусов, я частично отвлекся от рюмки и открыл рот.

– Вот объясни мне, почему красивая свободная женщина не может просто потрахаться? – с тоской глядя в окно, заговорил я о больном. – Почему с некоторыми бабами так сложно?

Ударившись макушкой о столешницу, девушка резко подняла голову и обалдело уставилась на меня.

– Что?

– Почему обязательно сдаивать меня, будто я бык-осеменитель? И больше ничего? А где взаимное удовольствие? Где... – задумался. – ...хотя бы видимость отношений? Я ведь живой человек! Я ведь тоже могу что-то чувствовать и чего-то хотеть.

Челюсть девицы медленно поползла вниз, а руки отстали от моих трусов.

– Или если я мужик, то с меня кроме спермы и взять нечего?

Расфокусированным взглядом я посмотрел вниз. Застегнув ширинку, погладил замершую девушку по голове.

– Я о детях вообще еще не думал. Да, понимаю, пора. Но не было мыслей. Просто не было! Бабы появлялись, исчезали. Грудь большая, грудь маленькая. Блондинки, брюнетки, рыжие. С голой киской, с кучерявой... Разные. Но детей не хотелось. Никаких этих ваших «звоночков», «хреночков». А она...