У Игоря Анатольевича не было шанса отказать этому проходимцу, а у меня – избежать похода в театр.

Черт знает что!

Однако, как вскоре выяснилось, только лишь культурной программой госпожа удача решила не ограничиваться. Вечером того же дня она подкинула еще один подарок. Вернее, гостя.

На этот раз сжигать нервные клетки ко мне явился не Крамер.

Не успела я приготовить ужин, как с сумкой на плече и малышом на руках в квартиру пожаловал мой бывший муж.

– Поля, спасай! – Даже не спрашивая разрешения, Вова вошел в гостиную, сбросил сумку на пол и устроил сына на диване. – Мама с Иркой в больницу попали. Отравление! Побудь с Васькой пару часов. Мне за лекарствами смотаться надо и с докторами договориться.

– Что тебе надо?!

От такой наглости меня чуть удар не схватил.

– С ним на руках совсем ничего не получается. Он то есть хочет, то пить, то спать. Я даже в туалет сходить не могу.

– Вов, ты в своем уме? – я подхватила малыша и протянула в руки бывшему.

– В своем, Поленька. В своем. – Вовка резко сдал назад. – Но с ним совсем засада. Там, в больнице, уже ждут. Если до девяти не успею все привезти, меня бабы мои сожрут.

– А ничего, что я совершенно посторонний человек для твоего сына? Твоя мамаша меня потом со свету не сживет?

Я перевела взгляд на ребенка и тут же отругала себя за это. Голубые глаза смотрели на меня как на чудо, удивленно, смело, изредка хлопая ресничками. Маленький ангел. Милый, розовощекий и не виноватый в том, что ему достался такой папка.

– Поленька, это всего на пару часов! – Вовка в молитвенном жесте сложил руки и принялся задом, как рак, красться к двери.

– Вовка! Стой! Я не сказала «да»! – Шок от ситуации с каждой секундой нарастал все сильнее. Я была знакома с Вовкиным сыном лишь по фото и видео. А мои знания о малышах начинались с азов детской психологии институтских времен и заканчивались рекламой подгузников по телевизору.

Словно заключенный перед повешением, Вовка замер и обреченно склонил голову.

– Мне кроме тебя больше не к кому обратиться, – заговорил в том же своем несчастном тоне, в каком умолял не подавать документы на развод.

– Вов, но я не мать. Я даже, что делать с ним, не знаю.

Малыш в моих руках шевельнулся. Маленькая ручка схватила за отворот просторной домашней майки и потянула на себя.

– Но ты же у нас дипломированный педагог.

– Учитель английского, – вырвалось со стоном. – Твоему сыну рано пока.

– Колыбельную можно спеть и на английском. Ему как раз через полчаса спать, – Вовка шмыгнул носом и уверенно взялся за дверную ручку. – А поесть... Там, – кивнул на сумку, – бутылочка и подогреватель.

– Нет, Вова, нет...

Подхватив малыша поудобнее, я снова двинулась к непутевому папашке. Не нужна мне была такая ответственность. Почему я? Зачем мне? Но Вовка оказался быстрее. Дверь закрылась прямо перед моим носом. А вслед с коридора донеслось громкое: «Два – три часа, и я его заберу!»

***

Как Вовка ни клялся, он, конечно же, не успел ни через два, ни через три часа. В дверь тихо поскреблись лишь через пять.

Маленький Вася в это время мирно спал на моей кровати, а я давилась третьей чашкой кофе, внимательно присматривая за малышом. Боялась, чтобы он не задохнулся, уткнувшись в валик из одеяла, чтобы не скатился с кровати, чтобы с ним не случилось ничего другого. И одновременно удивлялась тому, как сладко малыш посапывает во сне, как красиво причмокивает губками и строит иногда забавные рожицы.

Не самое спокойное занятие. Волнительное с непривычки. Но, когда Вовка аккуратно забрал Васю с кровати, подхватил сумку и отчалил, на душе стало грустно и пусто.