Проведенные в ЛОТР эксперименты очень быстро привели к реальным успехам, можно даже сказать, к настоящему прорыву. Причина проста: ученые знали, что именно исследовать, они имели перед собой четкий социальный заказ, которому всей душой сочувствовали. Параметры социального заказа, его идеологические и экзистенциальные моменты очень точно и по-своему поэтично выражены Александром Богдановым в обширном предисловии к книге Альдини: «Трупы – танцующие, сжимающие кулаки, обхватывающие сундук, который они могут поднять втроем и не могут поодиночке, – какой прекрасный повод для мелкобуржуазных элементов закрыть глаза, зажать нос и закричать: “Чур меня!” Но пролетариат чужд мелкобуржуазных предрассудков, осуществляя экспроприацию нетрудовой собственности, он пересматривает и табу, введенные реакционными классами, в том числе и “табу мертвецов”, подробно исследованное г-ном Фрейдом. Рабочие прежде всего помнят, что предметом эксперимента, а я бы сказал шире, предметом социальной реабилитации, являются тела их павших товарищей. О них принято говорить: смерть вырвала из наших рядов – и после этих слов живущим оставалась лишь беспомощная скорбь. Я глубоко уверен, что скоро мы выйдем из состояния беспомощности и сможем ответить: да, смерть вырвала лучших. Но мы не останемся безучастными, мы в свою очередь вырвем вырванных из рядов смерти и вернем их в наши ряды, ряды строителей коммунизма. Тела павших будут рядом с нами, они не сразу уйдут, не сразу будут изъяты силами разложения и смерти: узы пролетарской солидарности смогут некоторое время удерживать их, опираясь на сознательную науку. Теперь у нас есть ракурс, которым не располагали ни Вольта, ни Альдини – холодильная камера…»[66] Здесь озвучена очень важная установка, ибо есть огромная разница в том, с кем (с чем) работают экспериментаторы: с «трупами» или с телами павших товарищей, как это делали сотрудники ЛОТР. «Трупы» сохраняли прижизненные имена, экспериментаторы обучали их трудовым операциям, демонстрируя удивительный сплав объективности, подобающей настоящему естествоиспытателю, и особый строй чувств, который, собственно, и следует назвать классовой солидарностью. Решаемая в лаборатории частная задача, задача изучения биомеханики мертвого тела, сохраняла причастность к вечности, к поступательному вектору истории, к стратегической сверхзадаче победившего класса.

Сохранился чрезвычайно любопытный журналистский очерк, посвященный работе ЛОТР и открывающимся перспективам; тут просто напрашивается большая цитата из этой вдохновенной статьи: «Товарищи Бернштейн, Фридлянд, Есюков, Коц и другие товарищи каждым проделанным экспериментом демонстрируют торжество пролетарской науки и новые перспективы диалектического преобразования прежнего мира. Просто дух захватывает, когда смотришь, как по мере подключения электричества пробуждаются мертвые тела, как они переносят кирпичи из одной кучи в другую, как вдвоем поднимают носилки с бетоном, как под воздействием точно рассчитанной стимуляции мышц руки они протягивают друг другу руки в некотором подобии рукопожатия. Тов. Коц предлагает мне поздороваться с одним из подопечных товарищей, с Василием, умершим уже три недели тому назад. И я ощущаю рукопожатие – холодное, если иметь в виду температуру по Цельсию, но воистину горячее, если иметь в виду революцию по Марксу. Самый старший из подопечных ЛОТР, путейский рабочий т. Никифоров, умер ровно два месяца тому назад, но и его тело все еще способно к передвижению и захватам. Тов. Бернштейн говорит, что это не предел: если усовершенствовать холодильную камеру, добиться уменьшения влажности и повысить скорость охлаждения, тела смогут сохраняться годами, они смогут вносить свою немалую лепту в созидательный труд победившего пролетариата! Реализация плана ГОЭЛРО даст им больше электричества, передвижные электроустановки смогут сопровождать эти уникальные трудовые ресурсы повсюду»