– Советую вам пока что запереть дверь. Не гуляйте по лестницам.

Пятясь, он вызвал лифт, втиснулся в него и уехал, сосредоточенно глядя в пространство прямо перед собой. Как только за стажером закрылась дверь, дед Сидор и Маргарита Витальевна выкатились на лестницу и побежали бегом на первый этаж, хлопая тапочками.

– Надо медиков вызывать, – увидев их, сообщил участковый. – Парень явный псих. Может, у него и кошки никакой нет, а это он сам мяукает.

– Да у Бегловой точно нет кошки! – подтвердила Маргарита Витальевна. – Или она завела кошку, а парень ее убил. Кстати, на первом этаже живет психиатр Туракович, можно попросить его взглянуть на этого типа.

Тут же как по заказу Туракович вышел из своей квартиры – в светлом костюме и при галстуке. В руках у него был «дипломат» под крокодила. Ему в двух словах объяснили суть проблемы, и, загипнотизированный милицейским мундиром, доктор согласился на эту проблему взглянуть.

Тем временем Лев Валентинович возвратился в комнату и увидел вместо кошки мокрую крысу, которая сидела на диване и с остервенением вылизывалась. Начала она с пуза и задних лап, и те места, которые уже слегка подсохли, оказались ярко-розовыми.

– Вот невезуха! – расстроился стажер. – Где же этот чертов ветеринар?

Он принялся мерить шагами комнату, но не успел даже примять как следует ворс ковра, как в дверь снова позвонили. Наученный горьким опытом, Лев Валентинович посмотрел в «глазок». На пороге стоял начищенный до блеска старичок с «дипломатом».

– Здравствуйте, – сказал он сладким голосом. – Я доктор.

– Наконец-то! – обрадовался стажер, распахивая дверь. – Проходите скорее.

– Почему же скорее? – спросил Туракович, не двигаясь с места. – У вас что-то случилось?

– А вам разве не рассказали? – Лева-то надеялся, что мать по телефону все объяснила про гуашь.

– Рассказали, рассказали, – пробормотал старичок, пристально глядя предполагаемому пациенту Кащенко в глаза. – И про капусту рассказали, и про кошку…

– Кошка стала ярко-розовая! – выпалил Лев Валентинович, страдая оттого, что все происходит так медленно.

По его мнению, ветеринар должен был вбежать в квартиру, осмотреть пострадавшее животное, ловко набрать в шприц нужное лекарство и сделать спасительный укол. Или велеть грозным голосом: «Немедленно в клинику на промывание желудка!»

– Вы видите ярко-розовую кошку? – продолжал осторожный допрос Туракович.

– Если вы зайдете в комнату, то тоже ее увидите.

– А откуда она взялась?

– Понятия не имею! Ее сначала точно не было. А потом я поел халвы на кухне, вхожу, а она – нате вам, сидит на диване. Такая жирная с плоской мордой. Сами взгляните. Правда, сейчас она ярко-розовая, как фламинго.

– Очень интересный образ, – пробормотал Туракович.

– Может быть, вы все-таки поможете? – совсем расстроился мальчишка. – Нужно же с ней что-то делать!

– Ну давайте, покажите мне вашу розовую кошку, – согласился доктор и решительно направился в глубь квартиры. Стоявшие «на шухере» участковый и соседи слушали их разговор с лестничной площадки наверху.

– Ой, мамочки! – пискнула Маргарита Витальевна и закусила кулак, беспокоясь за Тураковича.

Когда Лев Валентинович и доктор наконец переступили порог гостиной, Розамунда, по закону подлости, с дивана исчезла.

– Вы видите здесь кошку? – с любопытством спросил Туракович.

Вместо ответа стажер принялся бродить взад и вперед, приговаривая:

– Кыс-кыс-кыс! Кыс-кыс! – потом сквозь зубы прошипел: – Вылезай, розовая сволочь!

– Не нужно волноваться, – заворковал доктор.

Кошку он даже не пытался искать, а смотрел только на «больного». Особенно его интересовали зрачки. Рассмотреть их было трудно, но глаза у юноши были определенно бешеными.