Существо заворчало, и Дороти пришла в себя. Сделала шаг назад. Ворчание усилилось. Она шагнула еще – и столкнулась со столом. На дальнем его краю лежали сельдерей, морковь и помидоры, кочан латука и ее любимый острый нож, который что угодно вспорет, как бритва.

Дороти медленно вытянула руку; медленно потянулась она еще дальше. Взгляда своего не отрывала от его глаз. Те были огромны и темны, казались гораздо крупнее человеческих – и до крайности глубоки. Голова у него вполне напоминала лягушечью, но круглее, а рот был меньше и располагался скорее по центру лица, как и у человека. Только нос очень плосок, почти отсутствовал, а лоб горбился двумя складками. На ладонях и стопах у него виднелись перепонки, но не до конца пальцев, вообще-то – лишь чуть-чуть заметны, а во всем остальном своем теле он был в точности как человек – хорошо сложенный крупный мужчина, вот только цвета буро-зеленого в темных пятнах и повсюду совершенно безволос. И еще у него были необычайно малы уши, располагались низко, округлые.

Она вытянулась через весь стол, на миг оторвала взгляд от его глаз и взяла длинный стебель сельдерея, лежавший рядом с ножом. Ворчание стихло. Она медленно шагнула вперед и выставила сельдерей перед собой.

Он тоже сделал шаг и протянул руку. Пальцы его сомкнулись на сельдерее. Она выпустила свой конец. Осталась стоять там же, где и была, и посмотрела, как он съел стебель вместе с листьями. Затем повернулась, взяла еще один и вновь протянула ему. На сей раз он подержался за ее руку и общупал ее своими обеими, а сельдерей взял только потом. Касание его было теплым и сухим, но отчего-то более мускулистым, чем у человеческой руки. Дороти оно показалось приятным. Он открыл рот, и губы, словно бы с некоторым трудом, вылепили слово.

– Спасибо, – произнес он.

Дороти удалось ответить:

– Пожалуйста, – и она осознала, что говорит он с легким иностранным акцентом.

– Надо помочь, – произнес он.

Она подумала: тебе надо помочь, боже мой, о боже мой, тебе нужна помощь? Тебе надо помочь – и мне надо.

– Помоги мне, – сказал он. – Они меня убьют. Я уже много страдал.

Она поглубже заглянула ему в глаза и подумала: ну еще б он ни страдал – он же не такой, как все люди, а теперь за ним охотится полиция, и кто знает, что за жуткие эксперименты над ним ставили.

– Ладно, – сказала ему она. – Но подожди тут пока минуточку.