И тогда я сказала:

– Народ, это все из-за меня. Это я втянула вас в грязную игру! Прошу у всех прощения и думаю, что вам больше не надо в этом участвовать.

– Нет, надо! – воинственно взмахнула рукой Танюсик. – Кто бы он ни был, этот гад или гадина, он за все заплатит! И за «собаку Баскервилей», и за перчатки, и за мой ноготь!

– И за нос! – прогундосил Смыш.

– И за мизинец! – пробасил Брыкало.

В порыве дружбы и союзничества наши руки – совсем как в фильме! – легли одна на другую: моя – поверх Танюсиковой, Смышева поверх моей, а сверху все накрыла огромная лапища Брыкалы.

– Чур, я – Портос! – выкрикнул он, выбрав своего любимого мушкетера.

– А я – Миледи! – заторопилась «застолбить» персонаж Танюсик.

– Не годится, – обрезал Смыш. – Надо из мушкетеров выбирать.

– Но у них же не было женщин! – попыталась было возразить Танюсик, но Смыш был непреклонен:

– А ты сейчас и не женщина!

– А кто?! – опешила Танюсик.

– Ты – боец!

– Да? – Танюсик еще чуть-чуть обалдела, но потом смирилась: – Ладно. Тогда чур, я – Арамис!

– А ты будешь Атосом! – опередила я Смыша, а то что-то он раскомандовался!

– Согласен, – кивнул тот. – Атос годится. Мой пра-пра-пра… В общем, один из предков как раз был графом.

– А я – д’ Артаньян! – воскликнула я, довольная тем, что мне достался именно этот персонаж – с детства его обожаю!

А потом я крикнула:

– Один за всех!

– И все за одного! – подхватили друзья.

– Вот я вас всех до одного в милицию сейчас и сдам! – проскрипел рядом старческий голос. Эти слова произнесла настоящая ведьма – с крючковатым носом, блестящими сердитыми глазами и растрепанными седыми патлами. – Вот я вам сейчас покажу!

Братство Кольца (или команда мушкетеров) не стало спорить с доброй бабушкой, и, пока она никого не заколдовала, его члены рысью выбежали во двор. Надо было бы, конечно, разойтись по домам – завтра, как ни крути, школа, уроки и все такое, – но фейерверк невероятных, захватывающих событий так нас потряс и взбудоражил, что расставаться совершенно не хотелось.

На этот раз усиливающийся дождь загнал пиратов Карибского моря (а что? Тоже годится!) в детский деревянный домик, где они (мы!) и уселись на корточках – в тесноте, темноте и среди облаков какой-то удушливой вони.

– Ну, и что все это такое было? – спросила Танюсик, побрызгав вокруг «Ультрафиолетом».

– Да! Кто-нибудь понимает, что происходит? – поддакнула я, стараясь не дышать носом – подружкины духи сделали аромат этого места вообще невыносимым.

– А что тут понимать! – прогундосил Миша откуда-то у меня из-под локтя. – Кто-то написал тебе письмо, назначил встречу, а сам не явился.

– Как – не явился? Очень даже явился! – буркнул Брыкало. Ему, наверное, было теснее всех, потому что он постоянно ворочался и кряхтел. – Так явился, что мы теперь вынуждены сидеть друг на друге в этом общественном туалете.

– Это был не тот человек, – флегматично заметил Смыш.

– В смысле? – не поняла Танюсик.

– Не автор письма.

– Почему?

– Потому что автор письма – девчонка.

– Ах да, – спохватилась Танюсик и тут же переспросила: – А откуда ты знаешь?

– На радио, умная ты наша, меня могли перепутать только с девчонкой! – прошипела я, досадуя на Танюсикову тупость. – Один девчоночий голос с другим. Вместо парня меня бы не позвали!

– Почему же? Вот как раз тебя очень даже и позвали бы! – съязвила Танюсик – явно в отместку за «умную». В придачу она довольно больно-таки щелкнула меня по лбу.

– Вы не могли бы ссориться в другом месте? А то тут тесно очень, – пропыхтел Брыкало. – А этот, об которого я мизинец выбил, ее сообщник, что ли? Уж он-то точно не девчонка, я отлично разглядел.