Я теряюсь и не знаю, что ему ответить. Наверно, для него букет цветов и невзначай брошенные слова – обычное, ничего не стоящее дело, и я слишком придаю этому значение. Возможно, но…  те угрозы Алексу заставляют меня ставить под сомнения любые его действия.

               Пока я молча пью вино, проигнорировав его вопрос, он спрашивает снова:

               – У тебя были проблемы из-за моего букета?!

               Смотрю ему в лицо и нагло вру:

               – Нет! – а потом добавляю: – Мой мужчина знает, что я люблю только его и никто другой мне не нужен.

               На его губах – ухмылка, в глазах – странный блеск.

               – Очень рад за вас! Хорошего вечера.

               Киваю, он, не торопясь отходит в сторону, а я допиваю вино. Буквально через пару секунд замечаю подошедшего Алекса. С натянутой улыбкой поворачиваюсь к нему и по мрачному выражению лица понимаю, что мое общение с Гжатским не прошло незамеченным. Расстраиваюсь этому факту, но, не показывая вида, произношу:

               – Хорошо, что ты освободился. Без тебя мне скучно. 

               Взгляд, брошенный на меня, ясно говорит, что он сомневается в моих словах. И я,чувствуя свою вину и пытаясь загладить ее, вплотную подхожу к нему и, легонько коснувшись пальцами его щеки, шепчу:

               – Правда. Очень.

               Его глаза молча изучают мое лицо, и я стараюсь вложить в свой взгляд всю правдивость своих слов.

               – Поехали домой.

               От неожиданности предложения я на несколько секунд теряюсь, но потом киваю. Я понимаю, что еще рано и я не попробую свадебный торт, и уговорить его потанцевать не получится, но интуитивно чувствую, что мне не надо с ним сейчас спорить, и я готова сделать так, какон хочет.

               Предоставляю Алексу самому объяснять причину нашего раннего ухода, и, попрощавшись с Алиной и Виктором, мы садимся в GTR и покидаем праздник.

               Дорога, мелькающая перед глазами, обычно всегда успокаивающая меня и создающая в душе умиротворение, сейчас раздражает. А может, виной тому тишина, стоящая между нами, которая давит на уши, несмотря на звучащую музыку.

               – Что случилось? – не выдержав, спрашиваю я.

               Он ухмыляется:

               – Ты у меня это спрашиваешь?!

               – Да.

               – Черт, Даша! Ты можешь делать то, что обещаешь?! Или для тебя слова ничего не значат?!

               Я понимаю, о чем и о ком он говорит, и, не ломая комедию, сразу перехожу к обороне:

               – Мне что убегать от него сломя голову, лишь только он появится?! Я не ищу с ним встречи! 

               – Мы обсуждали это!

               – Ты просишь меня делать то, что хочешь, и ничего при этом не объясняешь! Тебе не кажется, что это нечестно! – возмущаюсь я несправедливости, которая меня душит.

               Алекс мельком бросает на меня взгляд и тихо выдает:

               – Этот человек опасен. Я боюсь за тебя!

               – И что он мне может сделать?! – фыркаю я, но от ледяного взгляда Алекса ежусь и начинаю думать, что может все действительно серьезнее, чем я думаю. Да нет. Ну что он мне может сделать! Сейчас же не девяностые!

               В квартиру мы заходим в компании все с тем же раздирающим душу молчанием, и я первая пытаюсь оставить его за дверью. Не давая Алексу скинуть обувь, жмусь к его крепкому вкусно пахнущему телу и шепчу: 

               – Не сердись…

               Он тяжело вздыхает, но не отталкивает меня. Я чувствую, что он еще злится на меня или переживает. Тянусь к его губам в надежде известным мне способом уладить недоразумения вечера, но Алекс отстраняет меня и произносит: