– Вам что больше нечего делать? – с той же интонацией спросила Софи.

– Нет, – невинно ответила Кати.

– Поехали домой, – скомандовала София Кати.

– Григорий уже ждет нас минут семь, – заметил Стас и указал на ожидающий «бэнтли» в двадцати метрах от парковки

– У вас что, собственный водитель? – еле сдержав смех, спросила Кати.

– Ага, – с неким пафосом ответил брат.

– О, это очень самостоятельно, – съязвила Софи, показушно улыбнувшись мне при этом.

Затем она взяла под руку Кати и, резко потащила ее в противоположную сторону. Та лишь успела помахать нам на прощание. Я кипел от негодования. Проследив за их маршем к машине, мы со Стасом также направились к своей.

– Ты ее слышал, Стас? – обратился я к брату, когда мы уже сидели в машине. – Она нас защитила!

– Ну, вообще-то она права, – спокойно ответил брат. – Если бы она не вступилась, мы были бы втянуты в драку и, возможно, нас бы исключили из гимназии, судя по этим пунктам.

Стас перелистывал папку, которую нам сегодня вручил директор.

– Решил ознакомиться, на всякий случай, – пояснил он. – Так вот за драку и телесные повреждения учащемуся или сотруднику гимназии полагается исключение.

– Нас бы не исключили! Это завязал тот парень, – с сомнением возразил я. – А Софи не понимает всей ситуации.

– Скорее наоборот. Да и что ты взъелся? Тебя действительно задевает, что за тебя вступилась девчонка? – заискивающе посмотрел на меня брат. – Я бы на твоем месте был польщен. Она за тебя вступилась, хоть толком и не знает. Это говорит о том, что либо она – Мать Тереза и на стороне всех нуждающихся и обделенных, либо ты ей нравишься, и она не хочет, чтобы кто-то подпортил твое симпатичное личико!

Стас засмеялся. А я задумался над его словами.

– Думаешь, я ей нравлюсь? – пытаясь скрыть свою заинтересованность, спросил я у него.

– Определенно, брат! – лукаво улыбнулся тот в ответ и отвернулся в сторону.

На какое-то время мы погрузились каждый в свои мысли. Я взвешивал все сегодняшние события и пытался расставить по полочкам свои ощущения от произошедшего. Но все было настолько сумбурно, что в конечном итоге я снова запутался и решил оставить самоанализ до лучших времен.

Меня насторожило молчаливое поведение брата. Это было не в его стиле о чем-то размышлять про себя. По большей части все беспокойства он изливал вслух и вообще любил поговорить.

– О чем ты задумался, Стас? – отвлек я его.

Он нехотя повернул голову, и я заметил небольшую толику расстройства на его лице.

– Думаешь, Кати действительно не будет воспринимать меня всерьез, когда узнает, что я младше ее на два с половиной года?

– Честно, Стас, я не знаю, – попытался уйти от ответа я.

– Но ты ведь говорил, тогда перед уроком, что когда она узнает, я останусь в проигравших. Значит, ты действительно думаешь, что у нас ничего не выйдет? – все больше расстраиваясь, говорил он.

Мне захотелось его поддержать и успокоить.

– Ты же знаешь мое мнение по поводу всех этих отношений и чувств. Я не верю в непредвзятость и исключительность одного человека к другому, в том, что каждому предназначен кто-то свой и существует любовь, за которую нужно бороться. Но ты не такой, ты мечтатель и не боишься впускать в свой мир людей и веришь во все то, что не верю я. И я знаю, если ты не попробуешь, то будешь себя потом корить за трусость. Поэтому не думай о моих словах касательно этой девушки. Если ты чувствуешь, что у вас все получится – действуй и не бойся быть собой. Если она не глупая, то оценит все твои достоинства и не станет приписывать к недостаткам твой возраст, – закончил я, удивившись разыгравшейся во мне сентиментальности.