Может быть, начинающая журналистка с протекцией от главного редактора издательства? Или перспективная аспирантка в сфере международной дипломатии? А хоть бы и личный секретарь-референт? Вариантов проникнуть в высшие сферы и остаться почти незамеченной очень много.

Мы боялись действовать наобум и следующие несколько лет аккуратно создавали свою собственную сеть – люди всё-таки ужасно болтливы, не перестаю удивляться. Очень часто даже не нужно было использовать специальное внушение, они и сами отрабатывали, как надо.

Пружина будущего развала страны всё сильнее и сильнее сжималась, а мы потихоньку выстраивали план сброса со счетов лишних фигур и идей.

В последние месяцы толком и не бывали дома, а всё свободное время тратили на бурные обсуждения текущей повестки. Кухня любимой мансарды на Новом Арбате превратилась в самый настоящий штаб сопротивления.

Однажды даже решили, что действительно близки к цели. Пасьянс из самых влиятельных карт просто обязан был сложится!

Но не учли другого – обычные люди в Союзе почти поголовно позволили себя одурачить. Где мы были, когда это случилось?

Решение приехать в Припять и всё проконтролировать пришло само. Бояться нам было нечего – после одной дурацкой автомобильной аварии я выяснила, сидя прямо на дымящейся груде металла, бывшей когда-то автобусом и похожей нынче на раздавленную консервную банку, что бодро могу регенерировать любые ткани. У Каринского что-то похожее было с самолётом в «парижский» период, но он не любил рассказывать подробности.

Подробности грядущей аварии на довольно примитивной, но по тем временам вполне актуальной Чернобыльской атомной станции нам были отлично известны, и тут нельзя было допустить никаких отклонений, слишком она была важна для будущего планеты.

В гостиницу соваться не стали, слишком много внимания к подобным гостям, а сразу пошли к коменданту общежития, чтобы заселиться в качестве молодой семьи. Жизнерадостный комендант тщательно проверил все бумаги и отвел нас в двухкомнатную квартиру на первом этаже, с шутками-прибаутками рассказывая, как много в этом корпусе хороших ребят и как нам понравится город. На майские обещали хорошую погоду и он был уверен, что мы успеем перезнакомиться со всеми соседями. И просил непременно заходить, если что.

Жаль, что этот милый человек не сможет увидеть, как прекрасна может быть сильно разросшаяся Припять через пару сотен лет – бывала там со школьной экскурсией по истории мирного атома.

Погода на самом деле стояла чудесная и мы прошлись до Чернобыльской станции, стараясь как можно точнее вспомнить всё, что нам может понадобиться.

Когда закончилась очередная смена, мы уже ждали около проходной, незаметно выхватывая в толпе тех, за кем нужно было особенно присмотреть. Странно было видеть их, уставших, спешащих по домам и ещё понятия не имеющих, как важно скоро будет всё то, что они сделают или не сделают.

Вечером мы пошли на речку и ещё долго сидели у воды, обсуждая планы.

– Тань, а тебе не приходило в голову попробовать помешать аварии? – Каринский посмотрел на чистое звёздное небо, а потом на такие спокойные отсюда дома, в окнах которых один за другим гас свет – люди ложились спать.

– Честно говоря, приходило. Но как иначе? Сам знаешь… Мы же решили, что попробуем всё исправить?

– Конечно. Просто я не уверен, что у нас получится. И смысл тогда в чём? Жалко их.

– Давай просто убедимся, что ликвидаторы сделают всё, как надо. По крайней мере, мы можем быть уверены в том, что сюда пришлют тех самых людей.

– Даже этого я сейчас не знаю! – Каринский выглядел непривычно потерянным, изменив своей обычной уверенности.