Ванда умолкла, закончив свой рассказ, и вопросительно смотрела на Регину.

Девушка крутила в пальцах уже дано опустевшую чашку:

- Ну чего же Вы хотите от меня, тётя Ванда? Чтобы я убедила Анну начать поиски матери? - Ванда недовольно поморщилась, услышав, что Регина назвала свою мать по имени:- Так это не в моих силах, да и честно говоря, особого желания у меня нет.

- Ну что ты, Регина, я вовсе не это имела в виду.

- А что тогда?

- Может, ты захочешь найти бабушку, познакомиться с ней.

- Я подумаю об этом, но пока я не готова искать новых родственников.

Ванда снова вздохнула:

- Ну что ж, тебе решать и тебе жить.

- Вот именно, мне, - Регина снова насупилась.

- А почему ты маму Анной называешь?- в глазах Ванды сверкнуло любопытство.

- Не называла... раньше... а в последнюю нашу встречу подумала, что нет и никогда у меня не было мамы. Была и есть женщина, которая меня родила, родительница, и это все. Так что не осуждайте меня, тётя Ванда. Это не моя вина, а моя беда. Думаю, Вы понимаете, о чем я.

Ванда кивала головой в такт своим мыслям:

- Я понимаю, Регина. И не осуждаю.

За окном давно была глубокая ночь. Все, что было нужно, было сказано. Настало время прощаться.

Регина обняла Александру, и Ванда с ревностью заметила, как в глазах обеих женщин сверкнул огонек любви и взаимопонимания.

Сергей кивнул всем, кто оставался сидеть за столом, и вскоре пара уже ехала домой.

Вся дорога прошла в молчании.

Регина смотрела в окно, за которым блистал огнями ночной город, напряженно морщила лоб и о чем-то думала.

Зайдя в квартиру, девушка рухнула в кресло:

- Сережа, налей мне коньяку и дай сигарету.

- А мне можно?

- Что тебе можно?

- Коньяку и папиросу?

Регина улыбнулась, жалко и натянуто:

- Прости. Конечно можно.

Рюмки почти опустели, когда Сергей решил задать вопрос:

- Почему ты так холодно встретила своих родственников?

Как совсем недавно чайную чашку. Регина начала крутить в руках рюмку:

- А как я должна была их встретить? Ты уже достаточно знаешь обо мне, чтобы представить, что за человек Анна. Ванда ее знает намного лучше, и, думаю, могла бы подумать о том, какую "райскую жизнь" мне устроит мамочка. Так где же была до сих пор сердобольная тётушка? Занималась своими проблемами и устраивала жизнь своих детей?

- А если бы она позвала тебя в Грузию? Неужели ты бы поехала?

- Это не важно, поехала бы я или нет. Это был бы мой выбор. Но меня никто не звал, только это остается фактом.

- Регина, но ведь старуха умирает! Неужели тебе ее нисколечки не жалко?!

- Жалко, конечно жалко... но я не брошусь со слезами ей на грудь, не стану рвать волосы на голове, узнав о ее смерти. Она все эти годы была чужим для меня человеком. Пусть такой и остается.

Сергей посадил Регину себе на колени, обнял девушку, прижался щекой к ее щеке:

- Девочка моя, не нужно быть такой жестокой.

- Я не жестокая, Сережа, я справедливая. На любовь я отвечу любовью, на равнодушие - равнодушием. Ванда приехала, чтобы искупить какой-то, ей одной ведомый, свой грех, отдав мне письмо с адресом бабушки Нины? Ну так она его искупила. Письмо я взяла и даже поблагодарила. Что не так?

- Наверное, все так, но я никогда тебя такой не видел. Даже не представлял, что ты можешь такой быть.

- Вот теперь и увидел и представил, - Регина вздохнула, - Идем спать, я с ног валюсь.

- Ты иди... я еще посижу... покурю...

Регина ушла в спальню и вскоре заснула, а Сергей всю ночь просидел в кресле, куря одну папиросу за другой.

Он думал: " Сколько же пришлось пережить этой девочке? Сколько вытерпеть обид, предательств и несправедливостей, чтобы ее сердце так заледенело. И сколько же ему предстоит приложить усилий, чтобы это сердечко оттаяло».