– Надо было всё-таки меня разбудить, – раздосадовано махнул рукой Максим, – Вместе бы что-нибудь придумали.

Кирилл рассказывал дальше, словно не слышал слов друга.

– Вхожу, слышу, Ленка в спальне урчит. Прям как та бабка. Пришла в себя, учуяла, как я по квартире хожу, и бесится от бессилья. Я подошёл, чтобы глаза лучше рассмотреть. Руку на голову положил, а она извернулась и в ладонь зубами вцепилась. Я, можно сказать, на рефлексах снова врезал, отрубил. А сам сел рядом и начал думать.

Кирилл начал загибать пальцы на руке.

– Связи нет. Воды нет. Света нет. Газа нет. Ленку в какого-то зомби превратилась, словно из телевизора вылезла. Я на неё смотрю и, знаешь, так прям комок к горлу подкатывает. Но головой понимаю – это уже всё, насовсем. Не вылечить и не исправить. Потому что не человек она больше.

– А кто тогда? – голос Максима предательски дрогнул. Выглядеть трусом перед другом не хотелось, но Кирилл и сам не пытался скрыть растерянность и страх. Всегда прямой как струна, подкачанный, улыбчивый, приветливый и уверенный в себе парень сейчас, хоть и хотел казаться злым и решительным, но был явно растерян.

– Я сам долго не верил. Попробовал её одеть, чтобы не в одних трусах в больницу ехать. Натянул джинсы. Начал блузку надевать, а потом бросил. Понял, что смысла уже нет. Оставил её, связанную, лежать, сел рядом и начал думать, что делать дальше.

Кирилл рассказывал, а у Максима снова разболелась голова. В висок неотвратимо вворачивалось медленно вращающееся сверло. Вернулись все прелести похмелья: сухость во рту, слабость в мышцах, туман в голове. Снова захотелось спать или хотя бы положить голову на подушку. Опершись на стену, Максим сел на пол напротив Кирилла и старался не отключиться.

– Подошёл к окну, – продолжил рассказ Кирилл, уже более спокойным тоном. – А там полный двор зомбаков. Представляешь? Кто ползком, кто ходит еле-еле. Ну, и пока они меня не просекли – решил пройтись по подъезду, живых поискать. Я же не превратился в зомби? Значит, и другие должны быть. Выхожу в подъезд, а бабка та, которую я в сто восемнадцатой нашёл, прикинь, сползла по лестнице и ждёт меня. Так на карачках и стояла, видать, всё время. А мне уже всё равно.

Кирилл отчаянно махнул рукой, иллюстрируя то, как он простился с правилами и условностями цивилизации.

– Зомби-апокалипсис! Делай что хочешь и спасайся кто может! В голову ей топором засадил, пнул, чтобы упала, и вверх пошёл. Кровищи от неё было, как будто не бабке голову разбил, а хряка здорового заколол. Ты колол когда-нибудь свиней?

Максима передёрнуло. Он отрицательно махнул головой, но Кирилл снова не обратил внимания на ответ.

– Заходил во все открытые квартиры. Ещё двоих зомби нашёл. Таджик какой-то между балконом и спальней заблудился на восьмом. В комбинезоне строительном. Видать, гастарбайтер, по найму ремонт делал. И девка одна, молодая, из своей комнаты выбраться не смогла. Она, кстати, двух кошаков своих сожрать успела и бегала по комнате вполне бодро. Чуть не укусила меня. Хорошо, я снарядился перед выходом – был в перчатках и в кожаной куртке.

– А в закрытые двери стучался?

– Поначалу да. Но оттуда начали зомбаки ломиться. Я так понимаю, кто из квартиры успел выбраться, пока в сознании, сейчас на улице ходят. А кого сразу накрыло, по квартирам валяются. Они, знаешь, когда никого не видят и не слышат – как будто залипают на одном месте. Постоят, переместятся и снова залипают.

Мужчины помолчали, каждый о своём. Максим не стал спрашивать, что в итоге случилось с Леной. Убил её Кирилл или нет – большого значения не имело. Были гораздо более важные вопросы: что происходит, и что делать?