– Надеюсь, что в нём сохранилась продавщица, – нервно пошутил Эдуард, всё сильнее сжимая рукоять автомата. Это ему показалось, что он типа пошутил. Вот только Кате было совсем не до шуток. Она совершенно не понимала, что происходит, что делать и куда теперь идти. Потянули на себя скрипучую дверь, в нос сразу шибануло затхлостью. Электричества, естественно, не имелось. Впустую пощёлкав выключателем, бросили бесполезное занятие. Никакой продавщицы за прилавком не обнаружили, как, собственно, и самих товаров. Сплошь пустые полки, затянутые паутиной. Тоска и запустение.

– Что за ерунда?! – На подоконнике лежал календарь, сквозь толстый слой пыли всё же просматривался год: одна тысяча девятьсот девяносто восьмой… – Наверное, старый…

Они вышли на улицу и с удовольствием вдохнули свежего воздуха. В магазине он был спёртый, едва не задохнулись.

– Что ты хотела – он же ещё с того года, что на календаре, – усмехнулся Эдуард, хотя взгляд оставался серьёзным.

– Да ну тебя, – отмахнулась Катя и поправила на плече ремень автомата. У неё снова разболелась голова, пришлось подлечиться двумя глотками живчика, после чего настроение приподнялось и снова захотелось радоваться жизни.

«Хм, а не такой уж он и противный…»

Эдуард последовал её примеру. После убрал фляжку в чехол и задумчиво произнёс:

– Выходит, не врёт твоя памятка. Что-то здесь не так. Может, мы на самом деле сейчас у чёрта на куличках? В ней написано, как назад вернуться?

– Я тебе уже говорила – обратной дороги нет. Мы здесь навсегда. – Ей стало зябко от своих же слов, и она в который раз рефлекторно передёрнула плечами.

– Что ж, пошли по деревне пройдёмся. – В голове у Кати мелькнула какая-то мысль, но она не успела её ухватить и теперь мучилась, припоминая. Что-то важное, а вот что именно?

«Деревня… деревенские жители… Доярки едут на ферму… Ну точно! Это же деревня и основное личное средство передвижения – велосипед! И главное, бесшумное!»

– Слушай, давай во дворы заглянем и сараи осмотрим.

– Что ты там хочешь найти? Корову? Молочка захотелось? – с неизменной издёвкой спросил Эдуард.

– Велосипеды. – Катя уже перестала обращать внимание на его колкости, понимая, что её спутник так маскирует свои страхи и растерянность, в которой он пребывает с самого начала.

– Бляха! Ну ты голова! Если, конечно, нас никто не опередил.

Не опередили. Велосипед всё же нашёлся. Правда, один и совершенно ржавый. Всё бы ничего, но резина высохла, и камеры внутри потрескались.

– Что дальше будем делать? Есть предложения?

– Сейчас время гляну. – Катя вынула мобильник, он оказался наполовину разряжен. Что нет сети, она обнаружила ещё утром, а после знакомства с памяткой вопросом, куда исчезла связь, голову себе не забивала.

– Четырнадцать двадцать. Предлагаю пройти дальше по дороге. Не одна же здесь деревня, может, ещё что найдём. Оставаться здесь на ночлег желанием не горю. Я думаю, до вечера обязательно найдём подходящее место.

Эдуарду ничего не оставалось, как согласиться с ней и продолжить совместный путь. Он ещё не был готов с ней расстаться и на данном этапе всецело зависел от неё. За свою звёздную жизнь привык, что кто-то заботится о нём, и после трудно остаться один на один. Шли прогулочным шагом, не зная, что ждёт их впереди, поэтому и не спешили. Отмахали ещё километров пять и вновь испытали потрясение. Обычная грунтовая дорога, заменившая собой федеральную трассу, вывела их к деревянному мосту через небольшую реку. Мост ничем не выдающийся, довольно изношенный и пыльный. Судя по серому цвету и трещинам, ему не один десяток лет. Мост как мост, но ровно посередине русла реки он словно распилен поперёк под линейку и с противоположного берега в этот распил упирается железобетонный мост с четырёхполосной разметкой движения!