– Ну как, освежился?

Антон повернулся набок, извернувшись гусеницей, сел. Огляделся вокруг, похоже, какой-то подвал. Антон в углу, на ворохе какого-то тряпья. Прямо над головой несколько труб, что тянутся от одной стены к другой. От бетонного пола тянет могильным холодом, пахнет сыростью и затхлой водой. Закопченные кирпичные стены уходят куда-то вдаль, тонут в непроглядной тьме. От маленького фонарика в руках Молчуна почти никакого толку. – Освежился, или ещё повторить?

– Освежился. – Только сейчас почувствовал пластырь на щеке, вспомнил про укус. – Что… что со мной теперь будет?

Молчун нахмурил брови:

– Да ничего! Зена с Калачом разберутся, если не при делах – можешь идти на все четыре стороны. Далеко ли только уйдешь…

– Я про укус – я тоже… это… это самое?!

– А-а-а, вот ты о чем! – боец рассмеялся. – Не бойся, ты и до укуса был заражен. Все мы заражены, только не все становятся мертвяками. Правда, лишь малая часть новичков. Ты сколько здесь по времени?

– Не знаю, утром попал. Вместе с тем мужиком, которого ты… который меня…

Молчун пробурчал недовольно:

– Че ты мямлишь? Грохнул я его, потому как не человек он больше, а тварь кровожадная. И чем больше будет жрать, тем сильнее начнёт изменяться. Фу блин, сроду так много не говорил! Давай сюда руки, – Молчун склонился над парнем, – щас в сортир под моим конвоем, а потом уже на допрос.

Кровь хлынула в пальцы, Антон чуть не зарычал от боли, такое чувство, что сунул ладони в раскаленную печь. Молчун хмыкнул, помог подняться, толкнул в спину.

– Шагай давай, а то там тебя твой кореш Кабан заждался.

– Он мне не кореш. Водилу жалко, хороший мужик был. А куда его тело дели?

– Да прикопали тут неподалёку, нечего тварей подкармливать.

– Бандюков же бросили.

– Так это далеко от базы. А друг твой уже на подъезде омертвячился, нечего лишний раз внимание привлекать.

После мрачного душного подвала на улице показалось чересчур прохладно, да ещё и одежда мокрая. Антон справил нужду, не очень комфортно, когда за спиной в абсолютной тишине и мраке сопит верзила с ножом в руке.

– Закончил? Двигай вперёд.

– Куда? Не видно ж ни черта!

– Прямо иди, вон изба стоит.

Антон медленно пошагал, выставив руки перед собой, чтоб не врезаться лбом. Глаза мало-помалу привыкли к темноте, к бледному свету звёзд. В шагах десяти на фоне мерцающего неба вырос чёрный прямоугольник дома. Молчун обогнал, вспыхнул фонарик и тут же погас, а следом раздался скрип открываемой двери. Антон пригнулся, чтоб не хрястнуться головой о низкий свод, дверной проем рассчитан на карликов что ли, или гномов. Внутри трое – за широким столом Зена, рядом на табуретке сидит Калач уже в чистом камуфляже, а в углу напротив, прямо на полу связанный Кабан.

– Зена, я привел.

– Спасибо, Молчун! Э, а че он мокрый такой?!

Верзила самодовольно оскалился:

– Да я ему очухаться помог. Водные процедуры, так сказать.

– Молчу-у-ун! Ему и так досталось!

– Ничего, злее будет! Я пойду?

Зена спросила с болью в голосе:

– Постой, Учитель там как?

Боец нахмурил кустистые брови, лицо разом почернело.

– Хреново, совсем хреново. Его бы в стаб, отлежаться недельку.

– Ладно, придумаем что-нибудь. Иди, мы тут сами справимся.

Молчун тихо притворил за собой дверь, в звенящей тишине отчётливо слышался звук удаляющихся шагов. Зена первой нарушила затянувшееся молчание:

– Извини, если с тобой обошлись грубовато, не до церемоний было. Как тебя кстати зовут? – Антон.

Калач хмыкнул:

– Сразу видно, что новичок. А фамилия у тебя случайно не Штопаный?

– Случайно нет.

Боец оскалился: