- П..привет, - улыбнулась, заикаясь.

- Пошли, - протянул руку и схватил ее за ладошку. Девчонка пискнула и побежала за ним следом.

Идет, сам не зная куда. Ведет ее как овечку следом. Спускаются в сторону побережья. Им запрещено туда ходить с закатом солнца, но он знает все обходные тропы – так что считай, никто не увидит. Он в этом лагере седьмой сезон и еще ни разу не был замечен в нарушениях.

- Куда идем? – надо же и вправду дрожит, а он думал, показалось. И голос и рука в его захвате.

- К морю.

- Нельзя же!

- Со мной можно, - хмыкнул. – Боишься?

- Нет. Ни капельки.

- Не хочешь?

- Хочу…с тобой хочу.

Ее глаза зеленые и он тонет в них.

- Классно, - говорит как завороженный и сильнее сжимает ее пальцы. – Я тоже хочу с тобой…

Она улыбается и вдруг прикасается пальцами к его лицу. Ведет по щекам и лбу, и ему кажется, что этими вот движениями она сейчас приворожила его к себе навсегда. Намертво. На целую вечность…

…- О, господи, я умираю! – у нее настоящая истерика! Она сидит на коленях на полу и с ужасом прижимает руки к окровавленной пижаме. Смотрит на простынь в своей кровати и не верит глазам. На белоснежном покрывале яркие кляксы крови, сама она в крови – и пижама и руки, а низ живота наливается непонятной болью.

- Помогите! – кричит Людка, и девчонки убегают за вожатыми.

- Он что приходил сюда? – с неверием спрашивает Люда и заглядывает ей в лицо. – Или что с тобой?

- Кто? – спрашивает Ева и снова начинает паниковать. Вроде и боль отступила, но она чувствует как по ногам течет что-то липкое и горячее.

- Митька – кто! Спрашиваешь! У вас что-то было?

- Ты что? Нет!

- А откуда кровь тогда?

Позади голос Натальи, их вожатой.

- От первого раза столько крови не бывает! И кто бы его сюда впустил? Они только на море сбегать умеют! Ева, встань на ноги, весь отряд на уши подняла! Что ты кричишь?!

Ева поднялась, дрожа от страха.

- Болит что-то?

- Нет.

- А месячные когда были?

- Что? Не было…

- Ни разу? До сих пор не было?

- Н..нет.

- Так вот, пожалуйста, начались. Лет то сколько. Давно пора! Господи, ты что из леса? Мать не учила тебя? Не предупреждала что ли? Ты с какой планеты?

- Натали, ты, что напала на нее! – Людка с ужасом прижала Еву к себе. – Она же реально из тайги и нет у нее никакой матери. Она из интерната! Блин, Ев, ты не знала про эти дни, да?

- Слышала что-то, но никто не говорил как-то. Это не опасно же?

- Нет конечно. Ну, ты даешь блин! Пойдем в душ, и расскажу тебе, что это не смертельно! А орала то как, там чуть не обоссались все от страха!

В столовке с утра все хихикали, показывая на нее пальцами. Еве кусок в горло не лез. А потом прямо у их столика нарисовались Степан и Митя и она вообще чуть не подавилась. Митя сел рядом важно придвинув к ней стул. Положил свою руку ей на плечо. Вожатые недобро покосились. Они и так уже за ними пристально следят, чтобы деточки не дай бог что еще не учудили…Митя то может, все только и говорят, видимо впечатленные его ростом и тем, как он выглядит. Ну уж точно не на свои пятнадцать…

- Как ты? – спросил и посмотрел на ее губы.

- Нормально.

- Не болит?

- Что не болит? – краска стыда залила лицо. Из глаз еще немного и брызнут слезы.

- Ладно, забудь. Главное, чтобы ничего не болело.

Господи даже он знает, что такое женские дни, а она…надо же было так опозориться. Но в их интернате подобные темы под запретом. Они вообще там как зомби роботы, учат только то, что интересно общине. И эти интересы ему никогда не понять. И даже знать не надо. Опасно для … жизни. А она, оказывается, так сильно отличается от обычных подростков, от сверстниц. Она совсем другая и уже через две недели снова вернется в свою общину, в ненавистный всем сердцем интернат. И они вырастят из нее настоящую отшельницу. Ева с силой сжала салфетку и порывисто вжалась носом в его грудь.