После этого наш гостеприимный хозяин отпустил перила лестницы и, покачиваясь, направился по своим делам. Мы с Катькой поднялись по довольно узкой винтовой лестнице и оказались на втором этаже. Дверь в нашу комнату мы нашли сразу же. Она действительно была слегка розоватого цвета. Но это была не краска, а так светилась сама древесина.

Оказавшись в комнате, мы первым делом кинулись в ванную комнату, которая примыкала к комнате. Набрав полную ванну горячей воды, мы насыпали туда ароматических шариков, налили пены и, забравшись в воду, блаженно зажмурились.

– Как хорошо, – простонала Катька.

– Только есть еще сильней хочется, – сказала в ответ я.

– А что там этот мужик про ужин говорил?

– Что он будет через час, – ответила я.

– Тогда нам нужно поторопиться, – заметила Катька минут через двадцать, вылезая из ванны.

Вытершись, мы направились на поиски сухой одежды. Как и сказал нам наш странный хозяин, одежда оказалась в шкафу. Честно сказать, шкаф был буквально набит джинсами, футболками, свитерами, пуловерами, жилетками и прочим барахлом. После некоторого колебания мы с Катериной натянули на себя джинсы, оказавшиеся даже нераспечатанными. И надели под джинсы толстые гетры. И выбрали для себя две уютные, хотя и малость великоватые, толстовки. А потом надели кроссовки.

С кроссовками получилось сложней всего. Их тут было больше десяти пар. Почти все – новые. Но все они были нам с Катюхой велики. Пришлось вместо гетр натянуть не менее толстые махровые носки. После этого жизнь стала вполне терпимой. Мы высушили волосы и даже накрасили физиономии из Катькиной косметички, которую она все это время таскала с собой по лесу в кармане куртки. Только Катька способна, отправляясь на сбор грибов, прихватить с собой пудру и тушь.

Выйдя из комнаты, мы оказались в уже знакомом нам коридоре. Спускаться по винтовой лесенке нам не хотелось. Очень уж она была крутая. Поэтому мы рассудили, что на второй этаж в таком большом и богатом доме должна вести еще одна парадная, если можно так выразиться, лестница. В поисках ее мы и прошли дальше по коридору. И внезапно остановились возле одной из дверей. Она была неплотно прикрыта, и из-за нее доносились громкие голоса.

– У кого-то скандал, – заметила Катя.

Здоровое природное любопытство тут же вынудило нас навострить уши и остановиться.

– Ты свинья! – визжал женский голос. – Мерзкая харя! Зачем ты притащил меня сюда? Чтобы твои друзья вытирали об меня ноги?

– Детка, заткнись, – велел ей мужской голос, не так чтобы ласково, а скорей угрожающе.

– Не приближайся ко мне! – завопила женщина еще громче.

После этого послышались звук пощечины, сдавленные вопли, треск рвущейся ткани, и затем наступила тишина, перемежающаяся стонами. Катька рванула, но я ее удержала. Милые бранятся, только тешатся.

– Погоди, послушаем, что будет дальше, – шепнула я Катьке. – Спорим, что они сейчас помирятся.

И действительно, дальше бурная ссора переросла в не менее бурную сцену примирения в постели.

– Ах, мой котеночек! – стонал женский голос. – Да, поцелуй меня тут. И там, и там, и…. Ах! Ох! Еще!

– Пошли! – дернула я остолбеневшую Катерину за рукав. – Ничего нового мы не узнаем. И перестань таращить глаза, будто бы сама никогда в жизни ничего подобного не вытворяла.

– На себя посмотри, – посоветовала мне Катерина. – У тебя глаза горят, как у нимфоманки, и щеки все красные.

Пришлось отойти подальше от опасной двери и немного подышать, приходя в себя. В общем, вниз мы спустились, уже вполне благообразно выглядя. Там мы застали нашего хозяина в обществе двух мужчин… Ну, как бы это получше сказать, нетрадиционной окраски. О нет, никакой эротики! Они сидели совершенно одетые и просто спокойно беседовали.