Лекарку она нашла в обшарпанном домике недалеко от базара. Неказистый домик, выглядел угрожающе: покосившаяся крыша, обветшалые окна, которые кажется, сейчас вывалятся, разбрасываясь стеклами. Казалось, сильнее дверью хлопни и он сложится как карточный домик.

Лина постучала в покосившуюся дверь, стараясь производить больше шума, но с меньшими повреждениями для несчастного дома. Через некоторое время, перед ней предстала старушка: седые волосы паклями свисали вокруг лица, морщины были украшением самого лица, а глаза… Глаза смотрели прямо и строго, будто перед тобой совсем не старуха: цепкий взгляд, осторожный и в то же время оценивающий. Оглядев Лину, старушка покачала головой: – Аборт сама знаешь, запрещен законом, так что позовешь, когда рожать будешь, – и попыталась закрыть дверь. Но Лина была быстрее.

– Я пришла на работу наниматься.

Дверь с шумом открылась, домик затрясся, а старушка выпучила глаза и выпрыгнула к девушке, которая от страха замерла на хлипкой лестнице: – Наниматься? Покажи метку, чья ты такая шустрая? Откуда сбежала?

– Выгнали бабушка. За нерадивость выгнали, – потупилась Лина.

– Выгнали? – смех старушки был подобен скрипу телеги, катившейся под гору. – Скажи еще, что такая красавица не устроила барина в постели?

– Да, я вообще в постели бревно.

– Ну, если так, тогда заходи, покажешь свое искусство «нерадивости», – старушка сделала шаг в сторону, пропуская Лину и проводила ее долгим взглядом серых глаз. – Это же надо – выгнали! Придумает же такое, – когда за старушкой закрылась дверь, она прошипела, проходя мимо девушки. – Раздевайся.

– Что? – испугалась Лина. – Зачем это?

– Хочу посмотреть на твою метку. Сегодня у меня уже были гвардейцы, потом комендант. Все ищут беглянку. И тут ты «выгнанная». Так что или по-хорошему покажи метку, или проваливай на все четыре стороны. Мне не нужны проблемы. Я стара, так что боюсь лишь одного – умереть не на своей кровати, а в тюрьме, на пыточном столбе.

Лина опустила голову, потом ее подняла: – Я не принадлежу никому, так что меня не ищут. Я свободная женщина и метки у меня нет, – стянув платье в правого плеча, повернулась к старушке.

– Никогда такого не видела, – старушка очень прыткой оказалась, спрыгнув с табуретки на которую совсем недавно взгромоздилась, протянула руку к ее плечу и тут же отдернула ее. – Нет метки, ее нет, – шептала она, оглядывая Лину снизу вверх, а потом принялась приплясывать от радости. – Счастье вернулось на эту землю, счастье, – через пару прыжков она остановилась. – Но тогда тебя нужно спрятать, тебя нельзя показывать им, – она огляделась. – Нужно переправить тебя к ним. Нельзя тебя здесь оставлять, пропадешь.

– Тетушка, к кому к ним? Может, есть еще такие же свободные женщины?

– Нет, но там тебя не найдут.

– Но куда? Кто там меня ждет? Что это за место? И почему меня нужно прятать?

Старушка засобиралась, бегая вокруг Лины, она забросила в корзину хлеба, курицу и накрыла все это полотенцем: – Пойдем налегке. Я должна тебя довести до края, а там, дальше сама.

– Ничего не понимаю.

– Объясню по дороге, – она улыбнулась, оглядывая девушку с ног до головы и кивнула. – Моя жизнь прожита не зря. Богиня послала нам лучик надежды в твоем лице. Идем.

***

Фалк наблюдал, как бравые женщины гвардейцы проводили обыск в еще одном доме и вдруг почувствовал изменения в магическом фоне справа. Его обдало ветром: теплым, ласковым. Поворот головы, но вокруг никого, только старушка, идущая под руку с девушкой, в синем платке на голове. Фалк пригляделся: сгорбленная спина старухи, скрюченные руки вцепились в руку девушки, так что пальцы посинели. А рядом девушка: выцветшее черное платье, немного припадает на правую ногу, но может от того, что на ней висит старуха. Со спины и не поймешь кто перед тобой – это может быть и молодая девушка, а может быть и женщина. Он уже расстроено отвел взгляд, как налетевший ветер бросил ему в лицо щепотку песка. Фалк протер глаза и понял, что только что перед ним прошла Линария. Он знал, что магия штука капризная и сейчас именно ее магия очень не хочет, чтобы она уходила с этой старухой. И он побежал. Рывок и рука на ее плече, а клюка старухи бьет его под дых, отбрасывая от Линарии.