– Бывает и так, но чаще спускают по рее. – Старпом кивнула вбок.

– За борт? – Денис остановил руку с манной перед самым ртом.

– Жестоко, но если проявлять милосердие к тем, кто не приносит пользы, а пользуется ресурсами в равной степени со всеми, то ковчегу скоро наступит конец. Балласт не чувствует капитана, не понимает команд лоцмана и тянет ковчег куда угодно, мешая прокладывать нужный курс. Из-за этого мы можем попасть в аномалию, вместо кислорода промахнуться в пожирателя, пролететь мимо пристани. Вы же видите, какие тут огромные расстояния. Погрешность в одну сотую процента – это много, а один человек-балласт при нашей численности – это два процента вероятности. Он тратит воздух, еду и вносит сумятицу в головы экипажа. Как думаете, есть у нас право проявлять к ним милосердие? – Елена запила манну водой. – Чтобы вы знали, за исполнение наказания тут отвечаю я.

Гоша закашлялся.

– А если человек не захочет, не послушается тебя, как ты его заставишь? – спросил он.

– А вот так. – Старпом уставилась на Гошу.

Он удивленно посмотрел на девушку, затем поднял руку и стукнул себе в лоб щелбаном.

– Ой, а как это получилось? – удивился Гоша, потирая ушиб.

– Работа такая – влиять на людей, сплачивать их не только убеждениями и просьбами, но и мысленными приказами.

– Жестко. – Гоша посмотрел на свои руки, как будто увидел их впервые. – А ты можешь заставить человека что угодно делать?

– Нет, конечно. Обычно я вообще никого не заставляю, кроме самых сложных случаев. Вам продемонстрировала в качестве обучающего материала, чтобы вы не питали иллюзий, что сможете как-то обособиться, держаться вместе, критически оценивать поручения капитана. Схема жизни здесь такая: главное – цель, ее проводник – капитан, указующий путь – лоцман, дирижер – старпом, добытчик – кондей, исполнители – матросы. Из матросов могут получиться любые руководители, но тогда им придется искать себе свой ковчег и набирать команду с нуля.

– А есть формулировка цели? – поинтересовался Денис.

– Нет, единой формулировки нет. Если говорить о конечной цели, то никто не достиг ее, а если и достиг, то мы этого не знаем. Для себя мы определили ее как необходимость держаться до тех пор, пока экипаж не станет единым организмом. Вероятно, тогда мы превзойдем человеческую сущность и покинем это место.

– А как понять, кем ты становишься? – спросила Анжела.

– Когда придет время, поймешь. Ешьте давайте, неизвестно, как у нас с едой в ближайшее время будет.

Троица захрустела манной. Еда на самом деле имела нейтральный вкус, не мел, конечно, соли в ней немного имелось, но ничего выраженного. Чувство насыщения наступило быстро.

– Я понял, что есть вероятность промахнуться или прийти слишком поздно, но кроме этой есть же и другие опасности? – уточнил Денис.

– О-о-о, с опасностями тут полный порядок. – Старпом рассмеялась. – Что хуже всего, многие из них невидимы. Тут можно полагаться только на хорошего лоцмана и команду, в которой нет балласта и которая четко следует проложенному маршруту. Здесь есть гравитационные аномалии, при попадании в них можно лишиться атмосферы. Здесь есть вихри, вызывающие сбои в психике людей. Вместо команды мы получаем сумасшедший дом, где никто не знает своей роли. Есть пожиратели, проглатывающие ковчеги. Хуже всего, что они выделяют в процессе переработки пузыри кислорода, через них иногда полезно пролетать, чтобы освежить воздух, но это филигранная работа для опытного лоцмана и капитана. Мы пока брали воздух только на пристанях.

– А как часто вы залетаете на них? – поинтересовался Гоша.