б) постоянное отсутствие бессознательной составляющей не позволяет получить объективную картину.

Онтопсихологии известно то, что неведомо другим наукам, поэтому она с полным правом может сказать: «Если ты не познал себя, как ты можешь учить других? Если ты не знаешь, кто ты, то почему продолжаешь упорно следовать своим вероятностным знаниям при исследовании реальности?»

Нисхождение в ад стало доказательством существования рая. В данном случае речь шла не об упразднении предустановленного социальноморального и социальнорационального порядка, но о необходимости всестороннего и совершенно беспристрастного исследования всех граней человеческого. Следовало устранить всякую формальную логику (надежды, разочарования, успехи, неудачи, анализ, догадки и т. п.) и раствориться в потоке действия. Необходимо было стать клеткой, кровяным шариком и пробудиться только в том случае, если действие Ин-се, завершив свой путь, достигнет порога отражения. Следовало пройти все действие до конца, с того места, откуда начала виться ниточка, до момента ее разветвления на отдельно взятые индивидуации.

Растворившись в действии, Ин-се действия соединило сознание с бытием. Хотя бытие не может быть заменено никакими словами, тем не менее слова могут быть выверены рядом с бытием. Там, где протекает бытие, можно поместить и символ бытия. Там, где есть сигналы бытия, можно поставить и указатели. В противовес всей той культурной и научной шумихе, которая даже сегодня лакирует и обновляет семиологию, не оглядываясь на бытие, онтопсихологи притворяются, что со всей серьезностью относятся к знаку, но на деле преодолевают его и живут вместе с бытием.

Для большей ясности могу привести пример. Допустим, что группа экспертов, занимающаяся проблемами коммуникации, создала систему сигналов, скоординировав их в соответствии с их значениями. Теперь они поставили себя в зависимость от сигналов, которые соответствовали понятиям «город», «гора», «дом», «человек», «деревня», «источник» и т. д. Затем, чтобы сэкономить время и расширить поле деятельности, они стали думать уже о машинном программировании соответствий, четко придерживаясь знаковой системы, и, таким образом, прервали связь между сигналом и координируемым предметом.

Изначально такая постановка дела давала значительные преимущества. По прошествии времени в силу высокой скорости машины появилось огромное количество таких соответствий. В результате над проблемами научной систематизации информационных сигналов работала уже огромная группа экспертов. Для исследований им было выделено большое напичканное компьютерами здание. Вскоре после этого специалисты заметили несколько ошибок в кодировании, произошедших по вине машины. Было сделано все, чтобы их исправить, но со временем исправлять их становилось все труднее и труднее. Дальнейшее кодирование велось в соответствии с ошибками, появившимися в программе компьютера. С другой стороны, уже нельзя было найти, что же означают такие понятия, как «деревня», «город», «источник», заложенные в машину на первом этапе.

Затем появился человек, который постиг всю бесполезность этой системы символов. Он странствовал всюду, куда вели его ноги. Путь был долог, и вот однажды он оказался рядом с этим битком набитым машинами зданием. Он ничего не сказал, так как понимал, что значение знаковой системы было столь велико, что жизнь людей в этом здании превратилась в существование ради смерти. Он не мог говорить с ними, потому что в силу неправильного кодирования они никогда не поняли бы смысла его слов. Если бы он, к примеру, произнес слово «Милан», они бы представили себе значение этого слова, исходя из сложившегося стереотипа, а не из реально существующего города.