Ему удалось установить контакт с существом из прорехи – огромным, опасным и, главное, разумным. Да, до сих пор они не сильно продвинулись в общении, но Артем не унывал. С чего-то нужно было начинать.

Артем точно знал: он на пороге великого открытия, а значит, оставалось только двигаться вперед.

Он возвращался к лагерю караванщиков по собственным следам. Теперь он уже не боялся заблудиться, как прежде, и не боялся ходить по лесу один. Правда, громкий щелчок ветки или уханье совы до сих пор заставляли его нервно озираться и хвататься за оружие, и он ни мгновение не позволял себе быть беспечным… С другой стороны, втайне Артем полагал, что и Кая, когда ей не нужно изображать перед ним уверенность и невозмутимость, ведет себя точно так же.

Лес светлел. Артем задрал голову и увидел рваные облака. Они плыли по высокому закатному небу. Небо было оранжевым, цвета осени. Он глубоко вдохнул прохладный чистый воздух, зябко повел плечами. Пахло хвоей и немножко яблоками – возможно, где-то неподалеку росли яблони, а он и не заметил. Было бы здорово нарвать яблок и принести в лагерь – Кая их любила.

К вечеру стало прохладнее. Туман медленно полз по траве, словно с усилием перелезая через особенно высокие холмики или коряги, и Артем ускорил шаг. Нечисть любила туман, как и вообще влажность, и ему вдруг резко расхотелось искать яблони. Артем был почти уверен, что Тень, в случае чего, защитит тех, кто исполняет важную для него миссию… Вот только «почти» – это очень много, когда речь идет о человеческой жизни.

Из-за деревьев послышалось тонкое лошадиное ржание, и Артем с облегчением выдохнул – караванщики были совсем близко. Он свернул у пня, похожего на жабу, и увидел их лагерь.

Караванщики шли без остановок весь день, по очереди отдыхая в фургонах, а на ночь делали привал, чтобы дать поспать лошадям. Место для привала всегда шли искать разведчики – доступное для повозок и лошадей, несмотря на заросли и завалы, но при этом достаточно надежное место найти было непросто. Караван, к которому им с Каей посчастливилось прибиться по совету Дали вскоре после того, как они покинули Северный город, состоял из полутора десятков больших повозок.

Артему нравились эти фургоны. Они напоминали ему старинный бродячий цирк – такой он видел на картинках в книге. Они были покрыты одинаковой плотной тканью, пропитанной воском для защиты от дождя, и украшены нитками разноцветных стеклянных и глиняных бусин, надписями и рисунками. На боку фургона, местечко в котором досталось им с Каей, было выведено синей краской «Глаза голубой собаки», а чуть пониже кто-то коряво нацарапал «Anno Domini». Что это значит, Артем не знал, но ему нравилось загадочное звучание обеих надписей и то, как нитки прозрачных бусин, развешанные над входом вместе со связками перьев и сухого чеснока, стучали друг об друга, когда они медленно продвигались вперед. Колеса повозок были старинными, с резиновыми шинами, снятыми с автомашин, и крутились с забавным шуршащим звуком. Артему нравилось, что караванщики любили свои фургоны и лошадей. Лошади с длинными косами грив и хвостов, крупные, холеные, выглядели более сытыми, чем люди.

Кая была против того, чтобы сближаться с кем-то из временных попутчиков, и на словах Артем соглашался с ней, но никто не мог помешать ему наблюдать. Он знал, что хозяин их фургона, высокий и молчаливый мужчина по имени Марк, зовет лошадей по именам и долго гладит каждую из них перед тем, как ложиться спать. Знал, что в следующем за ними фургоне живет семья цыган под предводительством статной однорукой Мамы Литы, о которой уважительно шепчутся вполголоса. Мама Лита носила несколько килограммов разноцветных бус, была знахаркой и умела предсказывать будущее, но делала это только для жителей общин, мимо которых им доводилось проезжать, или случайных путников. Никому из караванщиков Мама Лита не гадала, как ее ни просили.