«Нет, Матвей. Ты женат и никогда не разведёшься, потому что Вика тебя не отпустит. И у нас была договорённость об отношениях без обязательств. Большего мне не надо», ― так я могла бы ответить, но мой ответ прозвучал иначе.

– Да.

– Правда? ― недоверчиво переспросил он.

– Правда.

Иногда для того, чтобы судьба изменилась, человеку просто нужно дать надежду на что-то лучшее. Я для Матвея ― спасительный оазис. Он просто хочет быть кому-то нужным без каких-либо условий. Это нормально. Отказ очень больно ударил бы по остаткам его самоуважения, а согласие могло вдохновить на перемены. Я не пойду на попятную. Вступлю в борьбу с его демоницей-женой. Любыми путями добьюсь снятия с него демонической печати. Освобожу его от этого длительного рабства, дам возможность почувствовать вкус свободы, а потом спрошу ещё раз, не передумал ли он жениться на мне. Если действительно любит и не откажется от своих слов, значит, заветная мечта моей мамы наконец-то сбудется. Я создам свою семью. Не люблю его, и что? Он мне нравится. Этого достаточно. А если в итоге у нас ничего не срастётся, я отпущу его без сожалений. Просто покажу на своём примере, что расставание может быть лёгким и безболезненным.

– Мы с Викой завтра идём подавать на развод.

– Хорошо.

– Я оставлю ей квартиру.

– Ладно.

– Я…

– Матвей, я уже согласилась. Меня не нужно уговаривать. Иди сюда.

Розы рассыпались по полу. Я обняла его, прижалась щекой к пахнущей одеколоном рубашке на тёплой груди и улыбнулась. Людей, которые ищут спасения, нельзя отталкивать. Пусть у него будет эта надежда. Она ему жизненно необходима.

Наши отношения продолжались уже несколько месяцев, но Матвей никогда не задерживался у меня дольше, чем на пару-тройку часов. В этот раз он остался на всю ночь. Мы разговаривали, строили планы на совместное будущее, целовались и пили чай с печеньем, которое мама всё-таки испекла. Всё остальное тоже было, но близость не доставила мне удовольствия, потому что голова в самый неподходящий момент оказалась занята тревожными мыслями. Когда Матвей заснул, я взяла телефон, ушла в кухню и всё-таки позвонила Глебу, хотя часы показывали три часа ночи.

– Ты меня обманул. У отца нет никакой опухоли, ― выкатила гибриду претензию, уверенная в справедливости своих слов на все сто процентов.

– Это была демонстрация того, насколько ты уязвима при наличии дара, который может служить не только щитом, но и оружием, ― невозмутимо прозвучало в ответ. ― Твоего отца можно вылечить без операции. Можешь считать, что с моей стороны это услуга в качестве извинений за то, что случилось с тобой прошлым летом по моей вине.

– Зачем ты это делаешь? Слежку ко мне приставил, нервы треплешь. Заняться больше нечем? Услугу он мне оказывает! Если бы реально хотел сделать доброе дело, не стал бы так пугать. Глеб, это не шутки. Он мой отец! Хватит уже надо мной издеваться!

– Если будешь так кричать, разбудишь своего ухажёра, ― прозвучало в ответ. ― Поговорим завтра об издевательствах, хорошо? У меня сейчас настроения нет с тобой ссориться. Спать хочу.

Я открыла рот, чтобы выплеснуть в микрофон новую порцию негатива, но этот гад гибридный завершил звонок. И телефон свой выключил. А меня буквально распирало от гнева. Да, я бестолочь. Поначалу дар оракула подсовывал мне всякую нелепицу, но потом все видения стали реалистичными, чёткими и понятными. Если бы я доверилась им, то усомнилась бы в словах Глеба о папиной болезни. Но крылатый подлец попросил довериться ему, поэтому я бездумно отвергла всю другую информацию. Глеб сыграл на моих эмоциях и страхе за жизнь отца. Он поступил бесчестно, а я ― глупо. И всё это произошло только потому, что людям доверять проще, чем каким-то сверхъестественным способностям. Это моя ошибка. Моя вина. Но разве нельзя было предложить помощь по-человечески?